Николай Платошкин - История Мексиканской революции. Выбор пути. 1917–1928 гг. Том 2

В целом первые три года администрации Обрегона страна развивалась в экономическом отношении неплохо, хотя и ничуть не быстрее, чем до революции. В ценах 1920 года ВВП Мексики в 1921 году составил 33,8 млрд песо (в 1910 – 31,4 млрд), что равнялось 2359 песо на душу населения (2072 песо в 1910 году). В 1922 году ВВП превысил 34,6 млрд песо, на душу населения – 2376. В 1923 году аналогичные цифры составили соответственно 37,7 млрд и 2414 песо. Но показатели роста ВВП в ценах 1960 года (то есть очищенных от инфляции) не впечатляют: в 1921 году – 0.61 %, в 1922-м – 2,3 %, в 1923-м – 3,2 %.

Структура ВВП Мексики при Обрегоне тоже не особенно отличалась от дореволюционной. В 1910 году «первичный сектор» (сельское хозяйство) давал 24 % ВВП страны, в 1921 году – 22,3 %, в 1922-м – 21,9 %, в 1923-м – 21,2 %, в 1924-м – 21,5 %. В 20-е годы сельскохозяйственное производство выросло на 35 %. При этом сельское население увеличилось за тот же период на 11 %, городское – на 40 %.

Доля промышленности хотя и росла за счет сельского хозяйства, но крайне медленно: 23,9 % в 1921 году (17,2 % в 1910), 24 % – в 1922, 24,6 % в 1923. Опережающий рост был отмечен прежде всего в производстве электроэнергии, которое увеличилось в 1921-1930 годах в 4 раза. [212]Обрабатывающая промышленность в 20-е годы также росла неколько быстрее, чем при Диасе, – на 5 % в год. Производство сахара с 1920-го по 1930 год увеличилось с 118 до 216 тысяч тонн, цемента – с 45 тысяч тонн до 227, стали – с 43 тысяч тонн до 103. И все же, как и при диктатуре Диаса, ключевым секторами мексиканской экономики оставались торговля и услуги.

Благодаря вниманию, которое правительство сонорцев уделяло модернизации железных дорог, объем траспортных перевозок возрастал в 20-е примерно на 7 % ежегодно.

В первый год пребывания у власти Обрегона до невиданных высот вырос мексиканский экспорт. Сказывалась неплохая послевоенная мировая конъюнктура с высоким спросом на сырье. Особенно впечатляет рост внешней торговли по сравнению со временами гражданской войны. Если в 1916 году Мексика вывезла товаров на 20,4 миллиона долларов (в 1910-1911 годах – на 129,4), то в 1920 году – на 425 миллионов долларов. Правда, повторить этот рекорд не удалось – стали падать мировые цены на сырье, главным образом на нефть. В 1921 году экспорт уже сократился до 376 миллионов долларов, в 1922-м – до 314, а в 1923-м – до 276 миллионов.

Негативная динамика экспорта не позволяла наращивать импорт, в том числе и крайне необходимых для индустриализации страны инвестиционных товаров, на которые приходилось примерно 27 % мексиканского импорта в 1925-1929 годах. Если при Каррансе в 1918 году страна ввезла товаров на 152 миллиона долларов, то в 1921 году – уже только на 147 (в 1910 году – на 99 миллионов). В 1921 году импорт вырос до 242 миллионов долларов, но лишь для того, чтобы упасть в следующем году до 151. В 1923 году объем импорта в целом не изменился.

Таким образом, Обрегону удалось стабилизировать положение в экономике, но резкого рывка или даже ускорения экономического роста в сравнении с предреволюционным временем не наблюдалось.

Но экономическая стабилизация все же давала шанс на стабилизацию политическую.

Итак, политическая стабилизация в Мексике стала основной целью политики правительства Обрегона. Сердцевиной этой стабилизации было занятие ключевых постов на федеральном уровне выходцами из Соноры и соседних северных штатов. В период президентства Обрегона 60 % всех важнейших должностей принадлежало северянам, в том числе 35 % – сонорцам. При этом 60 % высших чиновников были военными. [213]Основным критерием для замещения любого более или менее видного поста служила личная преданность кандидата сонорской тройке (Обрегону, де ла Уэрте и Кальесу).

Ввиду отсутствия в стране полноценной и постоянной партийной системы ключевым политическим фактором Мексики, как неоднократно упоминалось, была армия. [214]Так как регулярную федеральную армию Карранса полностью ликвидировал в 1914 году, новая армия Мексики была регулярной только по названию. Она состояла из отрядов, преданных исключительно своим командирам, которые вели их через войны и революции. Некоторые солдаты успевали за время гражданской войны послужить в трех-четырех «армиях» с прямо противоположными политическими лозунгами. Критерием успешности того или иного командира были уровень зарплаты и военной добычи в его частях (исключением из правила являлась сапатистская Освободительная армия Юга). Солдаты «правительственных» войск часто именовали себя не военнослужащими того или иного батальона или полка, а «людьми дона Луиса» или «дона Антонио», по имени своих командиров. За десять лет в Мексике образовалась прослойка из десятков тысяч людей, не желавших работать и привыкших добывать себе пропитание с винтовкой в руках.

Армейская должность была критерием успешности и открывала дорогу к политической карьере. В 1917-1940 годах свыше 35 % высших должностей в стране занимали военные, не считая бывших. Во времена диктатуры Диаса – лишь 25 %. Но если генералы Диаса были обязаны продвижением по службе только диктатору, то революционные генералы считали себя обязанными только своим военным талантам. Естественно, они при первой же обиде на федеральное правительство брались за оружие, и их люди беспрекословно шли в бой за своего начальника. Целью мятежей было достижение личных благ (более высокой должности или асиенды в собственность). К мятежам военных Обрегон подходил в зависимости от обстановки. Если движение было локальным, то руководителей безжалостно расстреливали. Если же мятеж имел социальную подоплеку и грозил приобрести массовый характер, то от лидеров мятежа откупались должностями или деньгами.

Например, в июле 1920 года один из оппозиционных генералов Эпигменио Хименес присоединился к правительственной армии на следующих условиях, зафиксированных им в подписанном соглашении с министром обороны: «Во-первых, нижеподписавшемуся и его подчиненным будут сохранены все военные звания, которые они имеют на данный момент. Во-вторых, нижеподписавшемуся будет передана асиенда или ранчо в указанном им месте, а также сельскохозяйственное оборудование. В-третьих, нижеподписавшемуся будет передано 20 000 песо золотом и оставлено право сохранить командование над своими войсками…» [215]

Обрегон прекрасно сознавал опасность самостоятельной роли армии в жизни страны. Но все же коррумпированные офицеры были для сонорцев предпочтительным вариантом. Они быстро обрастали бизнесом и уже боялись поставить все на карту в ходе того или иного мятежа. Идейных же военных Обрегон не только не подпускал близко к рычагам власти, но и не гнушался физической ликвидацией наиболее строптивых. Он говорил, что если в Мексике Каин не убивает Авеля, то Авель обязательно убьет Каина.