Николай Платошкин - История Мексиканской революции. Выбор пути. 1917–1928 гг. Том 2

Таким образом, после убийства Вильи у Кальеса остался один серьезный оппонент в борьбе за президентское кресло – де ла Уэрта. Правительственная печать при поддержке КРОМ пытались представить его контрреволюционером и ставленником реакции. Совсем уж нелепо звучали слова о том, что кандидатура бывшего временного президента выгодна американским нефтяным компаниям. Те были вполне удовлетворены «соглашениями Букарели», а де ла Уэрта как раз резко их осудил.

Обрегон в ответ организовал кампанию против де ла Уэрты, которого стали обвинять в растрате 10 миллионов песо и в присвоении средств, направленных на погашение внешнего долга. В свою очередь, де ла Уэрта обвинял режим Обрегона в тотальной коррумпированности. Борьба де ла Уэрты в союзе с кооперативистами против тандема Обрегон – Кальес приобретала все более острый характер.

10 сентября 1923 года Обрегон выступал перед Конгрессом с очередным отчетом о положении дел в стране. Председатель нижней палаты и лидер кооперативистов Прието Лауренс в своем предписанном Конституцией ответном комментарии [349]недвусмысленно предупредил главу государства, что стабильность в стране зависит от того, обеспечит ли Обрегон свободные выборы – «священный принцип» революции. [350]После этого правительство начало активно сманивать депутатов-кооперативистов в лагерь Кальеса, и к концу сентября Конгресс раскололся на две почти равные части, хотя кооперативисты все еще контролировали основные парламентские комиссии [351].

В рабочем движения также не было единодушия по вопросу о поддержке того или иного кандидата. Конечно, Кальес вовсю использовал левую риторику, именуя себя социалистом и пролетарием. На митингах он говорил, что его приход к власти станет началом мирной социальной революции. Но одновременно Кальес решительно отвергал все обвинения в «большевизме», так же как и Обрегон, выступал за привлечение в страну «честного» иностранного капитала и обещал поддерживать «капиталистическую инициативу».

Естественно, КРОМ поддержал креатуру Обрегона. На состоявшемся в сентябре 1923 года съезде Лабористской партии Кальес был официально выдвинут кандидатом в президенты. После съезда все функционеры КРОМ ушли с государственных должностей, чтобы вести избирательную кампанию Кальеса. Затем Кальес стал кандидатом целого партийного блока под названием Конфедерация революционных партий, в который помимо лабористов вошли аграристы и мелкие социалистические партии местного уровня. На своем 5-м конгрессе в сентябре 1923 года КРОМ даже фактически поменял программу, провозгласив лозунг «революционного национализма». Отныне рабочее движение должно было признать второстепенными классовые интересы и сосредоточиться на решении проблем общенационального характера. Одновременно КРОМ противопоставлял свою «национальную идентичность» коммунистам, которыми якобы управляет «русское правительство».

Но, видимо, русское правительство управляло мексиканскими коммунистами плохо, так как компартия в своем манифесте от 9 сентября 1923 года так и не смогла определиться в своих симпатиях. Первоначально коммунисты склонялись к поддержке де ла Уэрты, но затем под влиянием сообщений с мест о поддержке рабочими Кальеса выступили в поддержку последнего. Это причудливым образом сочеталось с критикой «реакционного» правительства Обрегона. Компартия не обманывались насчет «социализма Кальеса», справедливо считая его мелкобуржуазным политиком «националистического типа». [352]Но все же коммунисты думали, и тоже справедливо, что Кальес будет более последовательно отстаивать интересы Мексики в споре с американским империализмом США. Тем не менее особой активности в избирательной борьбе они не проявляли.

ВКТ в духе своих анархистских лозунгов высказалась против участия в выборах вообще. Железнодорожники тоже придерживались нейтралитета, не простив Обрегону подавления своей забастовки. Отдельные профсоюзы железнодорожников поддержали де ла Уэрту, что было вполне понятно, если учесть то, как он проявил себя во время забастовки в 1921 году.

Для того чтобы мобилизовать в свою поддержку левые силы, Обрегон и Кальес использовали проверенный козырь – борьбу против церкви. Еще в апреле 1922 года в Гвадалахаре состоялся конгресс рабочих-католиков, на котором была учреждена Национальная католическая конфедерация труда (НККТ). В программе НККТ говорилось о «служении священному сердцу господню». Архиепископ Гвадалахары, непримиримый враг революции Ороско-и-Хименес говорил рабочим: «Для богатых – любовь, для бедных – покорность, и общество будет спасено». Ряды католического профсоюза росли за счет влияния церкви главным образом среди шахтеров, мясников, сапожников, учителей. Много было в конфедерации женщин. НККТ уделяла большое вниманию организации различного рода кооперативов и обществ взаимной помощи, что повышало ее авторитет. Она провозгласила Днем рабочего 19 марта и обратилась к Папе Римскому с просьбой официально признать этот праздник в пику «социалистическому» 1 мая. Данные о численности католического профцентра разнились – от 19 до 80 тысяч человек.

КРОМ, естественно, появлению нового конкурента не обрадовался, и правительство в угоду «своему» профцентру отказалось признать за НККТ статус рабочей организации. Она была объявлена религиозной корпорацией, а их Конституция запрещала. Против роспуска НККТ протестовал папский нунций, и Обрегон в январе 1923 года выслал его из Мексики за вмешательство в ее внутренние дела. В этих условиях духовенство стало поддерживать кандидатуру де ла Уэрты, что позволяло Кальесу лишний раз обвинить последнего в реакционности.

Разногласия де ла Уэрты и Обрегона берут свое начало в июле 1920 года, когда временный президент де ла Уэрта амнистировал Вилью вопреки мнению Обрегона. Став президентом, Обрегон не простил этого. Но до поры до времени де ла Уэрта был нужен Обрегону как человек, способный урегулировать спорные вопросы с США. Однако все время президентства Обрегона де ла Уэрта ощущал подспудное неудовольствие главы государства. Когда в 1921 году, будучи министром финансов, он находился в США, чиновники его ведомства без санкции начальника временно прекратили обмен серебра на золото (де ла Уэрта такими операциями поддерживал стоимость мексиканского серебра – основы денежного обращения в стране). Де ла Уэрта возмутился, но чиновники сослались на указание президента. Последовал довольно резкий обмен письмами между былыми соратниками. Хотя де ла Уэрта писал, что скорее пустит себе пулю в лоб, чем доставит Обрегону какие-либо проблемы, к 1923 году в письмах старых друзей привычное «ты» уже сменилось формальным «Вы».