Николай Платошкин - История Мексиканской революции. Выбор пути. 1917–1928 гг. Том 2

Но все же мысль Пестковского о Мексике как лидере революционной Латинской Америки, по всей видимости, глубоко проникла в сознание Кальеса. Уже в 1925 году мексиканское правительство послало оружие и добровольцев борющемуся с американской интервенцией народу Никарагуа.

Кальес еще раз подчеркнул, что с его точки зрения дипломатические отношения между Москвой и Мехико никогда не прерывались, поэтому все, что было ранее в собственности России (консульский архив царской миссии и т. д.), «немедленно» поступит в распоряжение советского полпредства.

Из Германии Кальес отбыл во Францию – Мекку всех мексиканских интеллектуалов еще со времен Хуареса. Кальес не забыл, как молодым учителем внедрял в далекой Соноре идеи французского Просвещения. Во Франции в то время у власти были радикальные социалисты во главе с премьером Эдуардом Эррио. Однако радикализм этой партии традиционно проявлялся только в жестком антиклерикализме, который копировали и мексиканские прогрессисты всех мастей, включая Кальеса.

На пути из Европы домой Кальес посетил США, где имел довольно теплую беседу с президентом Кулиджем. Тот, вице-президент в кабинете Гардинга, совершенно неожиданно для него самого унаследовал пост в Белом доме в августе 1923 года, когда скоропостижно скончался его предшественник (ходили слухи, что президента отравила жена, которой надоели любовные похождения супруга). Кулидж, который в детстве больше всего не любил встречаться с незнакомыми людьми и пожимать им руки, сохранил администрацию своего предшественника почти без изменений. Кальеса он ошибочно считал человеком Обрегона и надеялся, что тот будет твердо следовать духу и букве «соглашений Букарели» (и здесь Кулидж ошибался). Общественное мнение США в целом тоже поддерживало Кальеса, чему в немалой степени способствовало активное содействие «рабочему» президенту Мексики Американской федерации труда.

Пестковский позднее в своем отчете в Москву так описывал визит Кальеса в Америку: «В первое время Уолл-Стрит полагал, что Кальес является тем человеком, который им нужен: перед вступлением в должность он поехал на поклон в Вашингтон, обещал американскому капиталу всемерную поддержку, провозгласив «правительство закона и порядка», обещал платить проценты по займам…» [418]

В США Кальес приобрел книгу прогрессивного американского писателя-социалиста Эптона Синклера «Выгоды религии», разоблачавшую связь церкви с капиталистическим угнетением. И, судя по его последующим высказываниям и действиям, прочитал эту книгу очень внимательно. [419]

Между тем на родине, в Мексике ситуация после подавления путча де ла Уэрты была еще далека от спокойствия. КРОМ во главе с Моронесом требовал от Обрегона беспощадного наказания предателей. В качестве повода для ответных репрессий Моронес использовал расстрел мятежниками прогрессивного губернатора Юкатана и друга Кальеса Каррильо Пуэрто. В свою очередь, похищение боевиками КРОМ трех сенаторов и убийство сенатора Филда Хурадо (Моронес туманно говорил, что тому отомстил народ) вызвало протест общественности. Обрегон направил Моронесу довольно резкое письмо с требованием не подрывать стабильность страны безответственными действиями. Правительство начало разоружение крестьянских и рабочих батальонов, сыгравших очень важную роль в разгроме мятежа генералов. Между Моронесом и Обрегоном наметилось охлаждение, и именно оно потом, по-видимому, стоило последнему жизни. Причиной для охлаждения были опасения Обрегона, что Моронес сам хочет стать президентом и считает Кальеса своей марионеткой.

Между тем осмелевшие после подавления мятежа профсоюзы всех мастей активно прибегали к забастовкам, чтобы добиться удовлетворения всех своих требований (подчас весьма экзотических – например, анархистская ВКТ требовала шестичасового рабочего дня при полном сохранении зарплаты). Позднее 1924 год назовут в Мексике «годом забастовок». Но большинство из них были абсолютно справедливыми – в условиях мирового экономического кризиса многие фабрики переходили на сокращенную неделю (например, в текстильной промышленности) или отправляли рабочих в вынужденные отпуска. В марте 1924 года текстильщики федерального столичного округа угрожали силой занять фабрики, если предприниматели не прекратят локауты. В независимых от КРОМ профсоюзах Мехико и Веракруса вообще были сильны позиции коммунистов, хотя они были вызваны не столько активной работой партии, сколько популярностью отдельных профсоюзных вожаков-коммунистов. Летом 1924 года после успеха текстильщиков столицы их примеру последовали рабочие текстильной промышленности других регионов.

С весны 1924 года шли забастовки на английских нефтяных компаниях района Тампико «Эль Агила» и «Уастека Петролеум Компани», которые поддерживал губернатор Веракруса Техеда, обвинявший англичан в сотрудничестве с мятежниками де ла Уэрты. Нормальная работа на нефтепромыслах не возобновилась до конца года, что еще больше подорвало и так плачевное состояние мексиканских финансов и поставило под угрозу обслуживание внешнего долга страны.

Интересно, что КРОМ использовал забастовку на «Эль Агиле» в своих интересах. «Империалистам» пришлось заплатить КРОМ за прекращение стачки 400 тысяч песо, которые в основном осели в карманах руководства профцентра. А компания «Ройял Датч Шелл» в феврале 1925 года уволила всех рабочих со своего нефтеперерабывающего предприятии в Тампико и наняла на их место членов КРОМ. После этого проблем не возникало.

По официальным данным, всего в 1924 году произошло 125 забастовок, в которых участвовали 34 тысячи человек. Однако на самом деле забастовок было гораздо больше, просто не все из них признавались властями как законные (для организации стачки профсоюзам следовало соблюсти ряд формальных моментов, в том числе представить властям документацию о своих переговорах с предпринимателями).

Правительству Обрегона пришлось принимать меры для удовлетворения важнейших требований организованного рабочего движения, на которое его режим опирался ввиду ненадежности армии. [420]30 июля 1924 года Сенат, фактически выполнив одну из программных установок де ла Уэрты, принял постановление о введении единого трудового законодательства на федеральном уровне. Против этого не возражали и предприниматели, которые надеялись, что федеральный закон свяжет руки прогрессивным губернаторам штатов. 20 августа 1924 года Министерство промышленности, торговли и труда завершило разработку закона о компенсации за несчастные случаи на производстве и за последствия болезней профессионального характера. Закон предусматривал введение государственных норм техники безопасности и бесплатного медицинского обслуживания на производстве. Верховный суд Мексики принял постановление, по которому решения государственного арбитража трудовых конфликтов признавались окончательными и их обжалование или приостановление судами общей юрисдикции (т. н. ампаро) не допускалось.