Николай Платошкин - История Мексиканской революции. Выбор пути. 1917–1928 гг. Том 2

Весьма интересен с точки зрения взаимоотношений Моронеса и СССР визит в Мексику в мае-июне 1925 года делегации бакинских рабочих-нефтяников. Щеголявший своей доступностью «рабочий министр» немедленно пригласил русских пролетариев к себе в министерство. Один из гостей, Мордовин спросил: «Мы очень рады, товарищ министр, что здесь существует правительство, именующееся рабочим. Но мы все-таки видим, что банки и другие предприятия все еще в руках капиталистов. Какие у вас планы насчет этого?» «В ответ на это, – писал Пестковский, – Моронес разразился длинной декларацией в том духе, что мексиканские рабочие по своему чувству являются крайними революционерами, жаждут отнять все у капиталистов и совершить социальную революцию, но рассудок должен господствовать над чувством. А рассудок говорит нам, что в тех условиях, в которых сейчас находится Мексика, этого еще сделать нельзя. Но мы помним нашу конечную цель и постпенно к ней приближаемся. Затем Моронес изливал свои чувства по отношению к СССР, заявляя, что он и его организация считают Советскую Россию конструктивным элементом не только у себя дома, но и в других странах» [441].

Не лишним будет вновь процитировать роман Гусмана «Тень каудильо», где Моронес выведен под именем Рикальдо, ибо это описание ясно показывает, с каким человеком приходилось иметь дело советскому полпреду. «Рикальдо был человек умный, но неприятный и чрезвычайно уродливый. Асиметричные глаза глядели тускло; голова как бы непрестанно подвергалась насильственному сжатию с двух сторон: на черепе была сбоку вмятина, и наискосок, сответственно ей, выпирал искривленный подбородок, образуя огромную мясистую складку; вялые, почти паралитические веки усугубляли уродство лица. Не менее уродливо было и крупное, массивное тело, также все перекошенное». [442]За Моронесом закрепилась кличка Муссолини, в том числе и за внешнее сходство с итальянским дуче. Сменившая Пестковского на посту полпреда Коллонтай называла Моронеса в донесениях в Москву человеком «с душком фашизма».

Реальным противовесом КРОМ в рабочем движении Мексики в 1925-1926 годах оставалась анархо-синдикалистская ВКТ, которая по-прежнему активно критиковала любое правительство Мексики как «реакционное» и отказывалась от участия рабочих в политике. ВКТ часто проводила забастовки ради забастовок, чем давала повод правительству упрекать все рабочее движение в экстремизме. Анархо-синдикалисты были еще более рьяными антикоммунистами, чем КРОМ, и обвиняли СССР в предательстве идеалов мировой революции и преследовании их собратьев-анархистов в Советском Союзе.

Правда, при этом большинство членов ВКТ искренне считали себя коммунистами и очень тепло относились к СССР. Некоторые отраслевые профсоюзы ВКТ даже возглавляли члены компартии.

В 1922–1926 годах ВКТ находилась на пике своего влияния, что объяснялось только непопулярным среди рабочих соглашательством КРОМ. В 1926 году профцентр насчитывал 108 синдикатов, 73 союза. 13 групп, 9 федераций и 4 аграрных сообщества. В наметившемся конфликте КРОМ с аграристами (кромовцы сами хотели организовывать сельскохозяйственных рабочих) анархисты на своем 4-м съезде 4–10 мая 1925 года поддержали последних. 5-й съезд ВКТ в июле 1925 года также уделил основное внимание аграрным проблемам. Пестковский совершенно правильно сообщал в Москву, что анархисты «благодаря казенщине официальных рабочих организаций» пользуются известным влиянием в нескольких профсоюзах (деревообделочников, текстильщиков, портовиков). «Лидеры этого движения совершенно испорчены. Своим влиянием на рабочих они пользуются для политической карьеры и занимают правительственные посты. Они очень часто избегают конфликтов с правительством». [443]«Лидеры по существу ничем не отличаются от лабористов и являются такими же платными агентами правительства… ярыми противниками коммунистов и советской власти». [444]

ВКТ и КРОМ находились в состоянии перманентной борьбы, где с обеих сторон использовались не только мирные средства. Правда, прибегал к ним все же в основном КРОМ. Когда в 1925 году кромисты попытались ликвидировать входивший в ВКТ профсоюз текстильщиков в пригороде Мехико Сан-Анхель-Контрерас, дело дошло до уличных сражений с убитыми и ранеными. На стороне КРОМ оказались предприниматели, объявившие локаут, и полиция, силой подавлявшая забастовку ВКТ. [445]Во время празднования 1 мая 1925 года снайпер убил активистку КРОМ, и кромисты немедленно обвинили в убийстве анархистов. В свою очередь, Моронес имел в Мексике характерное прозвище Матон («matón» по-испански означает «головорез»). Пестковский сообщал в Москву: «Вообще убийства и похищения остались еще до сих пор одним из главных и самых распространенных средств политической борьбы в Мексике». [446]

Третьей обособленной группой мексиканского рабочего движения был ряд независимых сильных профсоюзов, прежде всего самый массовый отраслевой профсоюз Мексики, насчитывавший примерно 50 тысяч членов, – железнодорожники. Независимыми (не входившими ни в КРОМ, ни в ВКТ) являлись также профсоюзы нефтяников и деревообделочников. Пестковский писал: «…в среде этих союзов в последнее время отмечено усиление коммунистического вляиния и не исключена возможность перехода в ближайшем будущем этих союзов под руководство коммунистов. В последнее время делаются попытки объединить все независимые союзы в одну конфедерацию для противовеса КРОМ». [447]

Профсоюз железнодорожников вызывал особую ненависть КРОМ и Каль еса. Технократ Кальес видел причину убыточности железных дорог в раздутых штатах и высоком жалованьи железнодорожников. [448]Поэтому он хотел резко сократить штат государственных мексиканских железных дорог и урезать зарплату оставшимся работникам. Отраслевой профсоюз был против – не помогло даже образование в 1925 году под эгидой КРОМ мгновенно признанного государством альтернативного профсоюза железнодорожников (Federación Nacional de Ferrocarrileros). Подавляющее большинство рабочих и служащих остались в независимом профцентре (Confederacion de Sociedades des Ferrocarrileros). Пестковский писал в 1925 году в Москву: «Следует отметить назревший сейчас конфликт между железнодорожниками и правительством. Ввиду убыточности железных дорог правительство предложило сократить жалованье железнодорожникам (они оплачиваются лучше других категорий мексиканских рабочих) и сократить штаты. В противном случае правительство угрожает денационализацией [449]дорог с возвращением их прежним акционерам. Союз соглашается на сокращение жалованья, но воспротивляется сокращению штатов и денационализации». [450]

В отчете в Москву летом 1925 года Пестковский говорил: «В данный момент правительство идет на уничтожение железнодорожного союза. Пользуясь тем, что железные дороги национализированы, оно объявило железнодорожников государственными служащими и взяло с них присягу «на верность правительству». Затем решило рассчитать в «целях экономии» около 20 % рабочих и служащих. Лидеры железнодорожного союза до сих пор торгуются с правительством об отмене этого распоряжения, а массы железнодорожников готовятся к всеобщей забастовке». [451]