Геродот - История Древней Греции

72. Итак, Клеомен требовал изгнания Клисфена и других лиц, запятнанных преступлением; но удалился из Аттики один только Клисфен. Тем не менее Клеомен явился в Афины с небольшим отрядом и распорядился изгнать семьсот афинских семейств, которые были указаны ему Исагором. После этого он пытался было распустить совет и вручил бразды правления тремстам единомышленникам Исагора. Когда совет обнаружил сопротивление и не пожелал повиноваться распоряжению, Клеомен и Исагор с соумышленниками заняли акрополь. Тогда остальные афиняне, настроенные одинаково с советом, осаждали их в течение двух дней; на третий день лакедемоняне вступили в переговоры, и все, сколько их было, покинули Афины. Так исполнилось изречение жрицы, услышанное Клеоменом: поднимаясь на акрополь с целью занять его, Клеомен вошел в святилище богини как бы для того, чтобы поклониться ей. Но прежде, чем он переступил порог, жрица поднялась со стула и воскликнула: «Удались, чужеземец лаконский, не входи в храм: доступ сюда дорийцам возбраняется». «Не дориец я, о женщина, но ахеец», – отвечал Клеомен. Не обратив внимания на это замечание, он прибег к силе, но после осады был изгнан вместе с лакедемонянами; остальных, обреченных на казнь, афиняне заключили в тюрьму, в том числе и дельфийца Тимесифея, о силе и отваге которого я мог бы рассказать много замечательного.

73. Заключенные были казнены. После этого афиняне призвали назад Клисфена и с ним семьсот семейств, изгнанных Клеоменом, и отправили в Сарды посольство для заключения союза с персами, так как были убеждены, что им предстоит война с лакедемонянами и Клеоменом. Когда послы явились в Сарды и объявили то, что им было поручено, сын Гистаспа Артафрен, наместник Сард, спросил, что они за народ, где живут и почему ищут союза с персами. Выслушав послов, он отвечал им следующее: если афиняне дадут царю Дарию землю и воду, то он вступит с ними в союз, если же не дадут, то пускай удаляются. Послы на собственный риск отвечали, что дадут, так как желали заключить союз с персами. Однако по возвращении на родину афиняне подвергли их жестокому осуждению.

74. Считая себя крайне оскорбленным от афинян словом и делом, Клеомен стал собирать войско из целого Пелопоннеса; причем не объявлял цели сборов – наказать афинский народ и поставить тираном в Афинах Исагора, который вместе с Клеоменом удалился из акрополя. С большим войском Клеомен вторгся в Элевсин в то время, как беотийцы согласно заключенному с ними условию заняли крайние демы Аттики, Эною и Гисии; халкидяне напали на Аттику с другой стороны и разоряли ее. Находясь между двух опасностей, афиняне отложили на время расправу с беотийцами и халкидянами и сразились с пелопоннесцами, находившимися в Элевсине.

75. Когда войска готовы были начать битву, прежде всего коринфяне решили между собой, что поступают несправедливо, и повернули назад, за ними последовал другой царь спартанцев, Демарат, сын Аристона, выведший войско из Лакедемона вместе с Клеоменом и раньше не враждовавший с ним. Со времени этого случая издан был в Спарте закон, воспрещающий царям следовать за войском обоим вместе, если войско выступало в поход; до того времени выходили с войском оба царя. Так как один из царей не участвовал в командовании войском, то оставался на месте и один из Тиндаридов; до того времени и оба Тиндарида следовали за войском как его пособники.

76. Когда в Элевсине прочие союзники заметили, что между царями лакедемонян нет согласия и что коринфяне уже покинули их, то и сами удалились. Это было четвертое появление дорийцев в Аттике: дважды вторгались они ради войны, дважды на помощь афинскому народу. Первый раз, когда заселяли Мегары, – поход этот по справедливости может быть назван походом в царствование Кодра; второй и третий раз, когда прибыли из Спарты в Афины для изгнания Писистратидов; четвертый – когда Клеомен во главе пелопоннесцев вторгся в Элевсин. Таким образом, это действительно было четвертое вторжение дорийцев в Аттику.

77. Только после такого позорного окончания этого похода афиняне решили наказать врагов, и прежде всего пошли войной на халкидян. Беотийцы выступили к Еврипу на помощь халкидянам. При виде этих союзников афиняне порешили сделать нападение сначала на беотийцев, а не на халкидян. В сражении с беотийцами они одержали блистательную победу, очень многих положили на месте, а семьсот человек взяли в плен. В тот же самый день афиняне переправились на Эвбею и дали сражение халкидянам; одержав и здесь победу, они поселили на земле гиппоботов четыре тысячи колонистов по жребию; гиппоботами назывались крупные халкидские землевладельцы. Всех взятых в плен халкидян вместе с беотийскими пленниками афиняне заковали и содержали под стражей; впоследствии они отпустили их на свободу, взяв выкуп по две мины за человека; цепи, в которые пленники были закованы, афиняне повесили в акрополе. Цепи эти сохранились до моего времени; они висят на стенах, обожженных персами, против храма, обращенного на запад. На десятую долю выкупной суммы афиняне сделали медную квадригу и посвятили ее богине; она стоит с левой стороны при входе в пропилеи, что на акрополе, со следующей надписью:

78. Так усилилось могущество афинян. Не один только этот, но вообще все случаи доказывают, как драгоценно равноправие. Действительно, находясь под гнетом тирании, афиняне не могли одолеть в военном деле никого из своих соседей, а освободившись от тиранов, они заняли бесспорно первенствующее место. Это показывает, что, будучи порабощены тиранами, они были нерадивы, как бы работая на господина; напротив, по достижении свободы каждый из них стал работать усердно для собственного благополучия. В таком положении были афиняне.

79. После этого фиванцы, вознамерившись отомстить афинянам, послали вопросить божество. Пифия отвечала, что сами по себе они не могут отомстить, советовала им созвать «многоголосое собрание» и искать помощи у «ближайших». Вопросители оракула по возвращении от божества велели созвать Народное собрание и объявили ему изречение оракула. Узнав о том, что им следует просить «ближайших», фиванцы сказали: «Разве не ближе всех к нам живут танагрийцы, коронейцы и феспийцы? Но ведь они всегда сражаются вместе с нами и оказывают нам в войне большую помощь. Поэтому зачем же просить их? Наверное, не этот смысл имеет изречение оракула!»

80. Во время совещаний кто-то из фиванцев, слышавших это, заметил: «Мне кажется, я понимаю, что означает данное нам изречение. Говорят, что Фива и Эгина были дочерьми Асопа; так как они – сестры, то, я полагаю, божество велит нам просить эгинцев быть нашими помощниками». Так как это мнение оказалось самым убедительным, то немедленно отправлены были послы просить эгинцев о помощи согласно повелению оракула, ибо они «ближайшие» для фиванцев. В ответ на просьбу о помощи эгинцы обещали послать к ним в союзники Эакидов.