Геродот - История Древней Греции

113. Сражение при Марафоне было продолжительно. Середину афинской боевой линии, против которой стояли персы и саки, варвары одолели. Одержав здесь победу и прорвав ряды, они преследовали афинян в глубь материка; но на флангах победа осталась за афинянами и платейцами. Оба фланга после победы не преследовали тех неприятелей, которые обращены были в бегство, но сомкнули свои ряды и вступили в бой с теми варварами, которые прорвались через середину их линии, и здесь победа досталась афинянам. Бегущих персов они преследовали и убивали, пока не достигли моря; здесь они требовали огня и хватались за корабли.

114. В этом сражении погиб полемарх Каллимах, отличившийся храбростью, а из стратегов пал сын Фрасила Стесилай; здесь же пал сын Евфориона Кинегир, которому была отрублена секирой рука в то время, как он ухватился за корму корабля; пало и много других значительных афинян.

115. Таким-то способом афиняне завладели семью неприятельскими кораблями. На остальных кораблях варвары снова отплыли в море, захватив с собою тех пленных из Эретрии, которых покинули на острове, отплыли кругом Суний, рассчитывая подойти к городу раньше афинян. У афинян возникло подозрение, что этот замысел внушен был персам коварством Алкмеонидов, потому что согласно уговору они будто бы подняли в виду персов щит уже в то время, когда сии последние снова взошли на корабли.

116. Когда персы плыли кругом Суния, афиняне со всех ног устремились на защиту города и достигли его раньше, нежели варвары. Прибыв от Гераклова святилища в Марафоне, они и здесь расположились лагерем также подле святилища Геракла, что в Киносарге. Варвары поднялись на кораблях своих выше Фалера, который в то время был афинской гаванью, постояли там некоторое время и отплыли обратно в Азию.

117. В Марафонском сражении пало со стороны варваров около шести тысяч четырехсот человек, а со стороны афинян сто девяносто два. Столько погибло с обеих сторон. Здесь же случилось следующее удивительное происшествие: афинянин Эпизел, сын Куфагора, участвовал в бою и отличился храбростью, но потерял зрение, вовсе не будучи ранен и не получив ни одного удара. С этого времени на всю жизнь он остался слепым. Рассказ об этом приключении я слышал от него самого, а именно: перед ним будто бы предстал тяжеловооруженный воин большого роста, от подбородка которого падала тень на целый щит; призрак этот прошел мимо него, но убил стоявшего подле воина. Вот что я слышал от Эпизела.

Персидские воины. Фрагмент изразцового рельефа из царского дворца в Сузах

118. На обратном пути вместе с войском в Азию Датис прибыл в Миконос и здесь видел сон. Каково было сновидение, об этом не говорят; известно только, что на следующий день рано утром Датис велел обыскать корабли и, найдя на финикийском судне позолоченное изображение Аполлона, расспрашивал, откуда оно похищено. Узнав, из какого оно храма, Датис на собственном корабле отправился к Делосу. Так как к тому времени жители Делоса возвратились на свой остров, то он поставил кумир в их храме и приказал делосцам доставить его в фиванский Делий, что лежит на побережье против Халкиды. Отдав это приказание, Датис отплыл обратно. Однако делосцы не отвезли кумира; только спустя двадцать лет сами фиванцы по повелению оракула возвратили его в Делий.

119. Обращенных в рабство эретрийцев Датис и Артафрен по прибытии на кораблях в Азию препроводили в Сузы. Раньше (еще до их пленения) Дарий сильно негодовал на эретрийцев за то, что они первые учинили обиду. Но теперь при виде эретрийцев, приведенных к нему и находившихся в его руках, он не сделал им ничего дурного, только поселил их в Киссийской области, в той деревне, которая носит название Ардерикка, на расстоянии двухсот десяти стадиев от Суз и в сорока стадиях от того колодца, который доставляет три предмета: асфальт, соль и масло, а добываются они следующим способом. Извлекаются они из колодца с помощью коромысла, к которому вместо ведра привязывается половина кожаного мешка; погрузив его в колодезь, достают оттуда жидкость, которую сливают в цистерну; затем из цистерны жидкость переливается в другое вместилище по трем особым отделениям и принимает троякий вид. Асфальт и соль немедленно сгущаются и становятся твердыми; масло, именуемое у персов раданака, черного цвета и издает тяжелый запах. Здесь-то царь Дарий поселил эретрийцев, занимавших эту местность до нашего времени и удержавших родной язык. Вот что случилось с эретрийцами.

Схема битвы при Марафоне в 490 г. до н. э.

120. Что касается лакедемонян, то после полнолуния они явились в Афины в числе двух тысяч человек, причем шли с такой поспешностью, что на третий день по выходе из Спарты были уже в Аттике. Хотя к сражению они опоздали, но желали посмотреть на мидян, для чего отправились в Марафон и там рассмотрели их. После этого, воздав похвалы афинянам и их подвигу, лакедемоняне возвратились домой.

121. Для меня странно и невероятно мнение, будто Алкмеониды согласно уговору поднимали вверх щит для персов с целью подчинить афинян варварам и Гиппию; ведь Алкмеониды доказали свою ненависть к тирании больше или в такой же мере, как и Каллий, сын Фениппа, отец Гиппоника. Дело в том, что каждый раз, когда Писистрат изгонялся из Афин и имущество его объявлялось государственным глашатаем к продаже, один лишь Каллий осмеливался покупать его, и в других случаях он обнаруживал сильнейшую вражду к Писистрату.

122. Каллий заслуживает того, чтобы каждый из нас часто вспоминал о нем: во-первых, за то, что сказано выше, как человек ревниво заботившийся об освобождении родины; во-вторых, за то, что совершено им в Олимпии: на конских бегах он получил первую награду, а на состязаниях колесницами вторую; раньше одержал победу на Пифийских играх и у всех эллинов прославился необыкновенной щедростью; наконец, он достоин памяти и за отношение к трем дочерям своим. Когда пришла девушкам пора выходить замуж, он дал им великолепное приданое и доказал свое расположение к ним настолько, что каждая из них вышла замуж за того мужчину, какого угодно было ей выбрать из числа всех афинян.

123. В такой же мере, как и Каллий, тираноненавистниками были Алкмеониды. Поэтому-то я удивляюсь и не верю клевете на них, будто они подняли щит, тогда как Алкмеониды все время господства тиранов провели в изгнании, и через них же Писистратиды потеряли власть. Таким образом, Алкмеониды были, как я убежден, освободителями Афин в гораздо большей мере, нежели Гармодий и Аристогитон. Действительно, эти последние умерщвлением Гиппарха только ожесточили прочих Писистратидов и все-таки не упразднили их владычества. Освободителями Афин были бесспорно Алкмеониды, если только правда, что по их внушению пифия приказывала лакедемонянам освободить Афины.