Геродот - История Древней Греции

102. Путь афинян и подле них поставленных воинов (почти половины войска) лежал вдоль берега по ровной местности; напротив, лакедемонянам и рядом с ними стоявшим воинам – по оврагу и горам. Пока лакедемоняне обходили окольным путем, остальные эллины на другом фланге уже сражались. Пока у персов укрепление из щитов было в целости, они отражали врагов и были не слабее их; но когда афиняне и ближайшие к ним воины пожелали, чтобы победа была делом их, а не лакедемонян, поэтому ободряли друг друга и стали действовать усерднее, с этого времени положение дела изменилось. Прорвавшись через укрепление, они стремительно, все разом бросились на персов, те встретили их и долгое время сопротивлялись, наконец убежали за стену. Вслед за ними устремились афиняне, коринфяне, сикионцы и трезенцы (ибо эти войска стояли в ряд) и ворвались за стену вместе с персами. Когда и стена была взята, варвары не защищались более и все, кроме персов, обратились в бегство; эти последние небольшими группами сражались с эллинами, которые непрерывно вторгались за стену. Из числа персидских вождей два обратились в бегство, а два пали в сражении, а именно: начальники флота Артаинт и Ифамитра бежали, а Мардонт и начальник сухопутного войска Тигран пали в битве.

103. Персы еще сражались, когда подошли лакедемоняне и с ними другие эллины и вместе довершили остальное. Однако пали здесь многие и из эллинов, в числе сикионцев пал их предводитель Перилай. Что касается самосцев, которые воевали в мидийском стане и были лишены тяжелого вооружения, то они, как только увидели, что битва в самом начале была нерешительна, делали все возможное для того, чтобы быть полезными эллинам. Когда прочие ионяне заметили такое начало со стороны самосцев, тогда и сами отложились от персов и обратились против варваров.

Афина помогает ахейцам

104. Милетянам персы приказали ради своего спасения охранять проходы с тем, чтобы иметь в них проводников и спастись бегством на высоты Микале, если постигнет их такая участь, какая действительно постигла. Вот ради чего поставлены были там милетяне, а также во избежание того, чтобы, находясь в стане персов, они не учинили измены. Однако милетяне поступили совершенно обратно данному им приказанию: они повели бегущих персов другими дорогами, которые приводили их к неприятелю, а наконец и сами с величайшим ожесточением стали истреблять их. Так вторично отложилась Иония от персов.

105. Из эллинов наибольше отличились в этом сражении афиняне, а из афинян сын Евфена Гермолик, искусный в борьбе и кулачном бою. Впоследствии этот самый Гермолик во время войны афинян с каристийцами пал в сражении подле Кирна в Каристийской области и похоронен в Гересте. За афинянами по храбрости следовали коринфяне, трезенцы и сикионцы.

106. По избиении большинства варваров, частью в сражении, частью во время бегства, эллины предали пламени корабли их и всю стену, вынесши оттуда предварительно добычу на морской берег; они нашли несколько ящиков с драгоценностями, а сжегши стену и корабли, поплыли назад. По прибытии на Самос эллины совещались между собой относительно перемещения Ионии, а также о том, в какой части Эллады, находившейся во власти их, следует поселить ионян, саму Ионию предоставляя варварам. Ибо для самих себя эллины находили невозможным стоять на страже ионян и все время охранять их; если же они не будут оберегать ионян, то вовсе нельзя будет ожидать, что персы оставят их без наказания. Ввиду этого облеченные властью пелопоннесцы предлагали выселить из торговых местностей эллинские народности, действовавшие заодно с мидянами, а земли их отдать ионянам для жительства. Но афинянам совсем не желательно было перемещать Ионию, а также получать от пелопоннесцев советы об их колониях. Поэтому афиняне горячо восстали против этого предложения, и пелопоннесцы уступили. При таких условиях афиняне приобщили к своему союзу самосцев, хиосцев, лесбосцев и прочих островитян, которые сражались в рядах эллинов, причем взяли с них клятвенное уверение быть постоянными и не отлагаться. Получив с них клятву, эллины отправились на кораблях с целью разрушить мост: они надеялись, что найдут мосты еще протянутыми. Итак, эллины поплыли по направлению к Геллеспонту.

107. Те немногие варвары, которые убежали и были оттеснены на высоты Микале, возвращались в Сарды. Когда они находились в пути, сын Дария Масист, присутствовавший при поражении, наговорил много оскорбительного главнокомандующему Артаинту и, между прочим, сказал, что тот хуже бабы и за такое командование и за уничижение царского дома достоин наивысшей кары. Быть названным хуже бабы величайший позор для перса. Артаинт долго слушал, наконец пришел в негодование и обнажил персидский меч с намерением убить Масиста; но в то время, как Артаинт готов был броситься на противника, заметил это стоявший позади него сын Праксилая Ксенагор, гражданин Галикарнасса, схватил его поперек, поднял и бросил оземь; тем временем перед Масистом стали его копьеносцы. Поступком этим Ксенагор стяжал себе благодарность не только от Масиста, но и от Ксеркса, потому что спас брата его. В награду за подвиг Ксенагор получил от царя управление целой Киликией. Во время пути не случилось более ничего замечательного, и персы прибыли в Сарды.

108. Царь находился в Сардах с того времени, как потерпел поражение в морском сражении, бежал из Афин и прибыл сюда. Во время пребывания в Сардах он влюбился в жену Масиста, которая жила там же. Ксеркс посылал к ней посредника, но не мог расположить ее к себе, а из уважения к брату своему Масисту не желал прибегать к насилию; то же самое удерживало и женщину, ибо она хорошо знала, что не подвергнется насилию. Тогда Ксеркс отказался от всяких мер и устроил родному сыну Дарию такой брак: выдал за него дочь этой женщины и Масиста в той надежде, что легче овладеет матерью, если сделает это. Совершив обручение их по установленным обрядам, он удалился в Сузы. Однако когда Ксеркс прибыл в Сузы и ввел в свой дом жену Дария, то почувствовал уже охлаждение к жене Масиста и взамен ее влюбился в жену Дария, дочь Масиста, и пользовался ее взаимностью. Имя женщины было Артаинта.

109. Спустя некоторое время отношения эти обнаружились по следующему поводу. Аместрида, жена Ксеркса, соткала большой, разукрашенный и замечательный на вид плащ и подарила его Ксерксу. Царь был в восхищении от плаща, надел его на себя и так пошел к Артаинте. Восхищенный Артаинтой, он предложил ей в награду за ее ласки требовать у него все, что она только желает иметь; всякая просьба ее будет удовлетворена, прибавил царь. Та спросила Ксеркса (поэтому ей и всему дому суждено было пострадать): «Дашь ли ты мне, что бы я ни потребовала?» Менее всего ожидая нижеследующей просьбы, царь обещал и поклялся. Когда он поклялся, Артаинта, ничего не опасаясь, попросила плащ. Ксеркс всячески отказывался дарить ей плащ не почему-либо иному, как только из страха перед Аместридой, чтобы она, уже и до того подозревавшая, не уличила бы его окончательно. Поэтому он предлагал ей города, множество золота и войско с тем, что, кроме нее, никто не будет командовать им; но не мог склонить Артаинты и подарил ей плащ, а та была очень рада подарку, носила плащ и гордилась им.