Евгений Горбунов - Восточный рубеж

38. Там же.

39. Там же. Л. 3–4.

40. Там же. Л. 5.

41. Там же. Л. 7.

42. Там же. Л. 8.

43. РГВА. Ф. 37977. Оп. 5. Д. 359. Л. 39–40.

44. РГВА. Ф. 4. Оп. 14. Д. 1230. Л. 2.

45. РГВА, Ф. 40442, Оп. 1а. Д. 1441. Л. 288.

46. РГВА. Ф. 31983. Оп. 2. Д. 147. Л. 16.

47. Там же. Л. 37.

48. Там же. Л. 171.

49. РГВА. Ф. 31983. Оп. 2. Д. 146. Л. 37–38.

50. Там же. Л. 48.

51. РГВА. Ф. 31811. Оп. 12. Д. 176. Л. 560.

52. РГВА. Ф. 40442. Оп. 1а. Д. 1441. Л. 129.

53. РГВА. Ф. 25871. Оп. 9. Д. 1288. Л. 46–47.

54. РГВА. Ф. 4. Оп. 14. Д. 1230. Л. 26–28.

55. Там же. Л. 14.

56. РГВА. Ф. 32202. Оп. 1. Д. 121.

57. РГВА. Ф. 40442. Оп. 2а. Д. 63. Л. 44–45.

58. Там же. 46–47.

59. Там же. Л. 48–53.

60. РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 11. Д. 186. Л. 118.

61. Там же. Л. 119.

62. Там же. Л. 121.

63. Там же. Л. 117.

64. Там же. Л. 63.

65. Там же. Л. 65.

66. Там же. Л. 83.

67. Там же. Л. 88.

68. Там же. Л. 90.

69. Там же. Л. 29.

70. Там же. Л. 102.

71. РГВА. Ф. 37977. Оп. 5. Д. 370. Л. 37–38.

72. Там же. Л. 61–62.

73. Там же. Л. 63–69.

74. Там же. Л. 123–126.

75. РГВА. Ф. 37977. Оп. 5. Д. 371. Л. 15.

76. РГВА. Ф. 36393. Оп. 1. Д. 4. Л. 8.

77. Там же. Л. 11.

78. Там же. Л. 18.

79. РГАРФ. Ф. 4459. Оп. 31/5. Д. 953. Л. 25–26.

80. Там же. Л. 119.

81. Там же. Л. 136.

82. Там же. Д. 958. Л. 103.

83. Там же. Д. 959. Л. 133.

84. Там же. Л. 134.

85. 1941 г. Книга вторая. Документы. М., 1998. С. 557.

86. РГВА. Ф. 36393. Оп. 1. Д. 4. Л. 10.

87. Там же. Л. 18.

88. Там же. Л. 54.

89. РГВА. Ф. 33879. Оп. 1. Д. 513. Л. 379–383.

90. Там же. Л. 354.

91. РГВА. Ф. 40442. Оп. 1а. Д. 1481. Л. 14.

92. Там же. Л. 16.

93. РГВА. Предисловие к фонду 32114.

94. РГВА. Ф. 40442. Оп. 2а. Д. 14. Л. 227.

95. Там же. Л. 230.

В январе 1936 г., также как и в начале 35-го, на восточной границе МНР опять запахло порохом. На маньчжурской территории ждали весны, чтобы ещё раз попытаться выровнить восточную границу республики, срезать Тамцак-Булакский выступ и улучшить свои позиции для дальнейшего наступления в глубь республики. Идея захвата МНР оставалась в повестке дня японского командования, и от неё не собирались отказываться в штабе Квантунской армии. Тем более что в случае успеха на восточной границе открывался прямой путь к столице республики и дальше к границам СССР.

17 января 1936 г. в Москву поступила шифрованная телеграмма № 321 из Улан-Батора. Ворошилову сообщали, что по ряду сведений по разведывательной линии стало известно о том, что на восточной границе МНР в конце февраля или в начале марта, когда погода станет более тёплой, могут быть проведены крупные диверсионные операции. Японская разведка усиленно вербует в Хайларе и в районе пограничной станции Маньчжурия русских белоэмигрантов и бурят и формирует из них диверсионные отряды под руководством атамана Семёнова. В телеграмме также обращалось внимание на то, что грунтовой тракт, который ведёт от Баин-Туменя и до Соловьёвского разъезда на территории СССР и проходит вдоль северного участка монголо-маньчжурской границы, имеет очень большое значение. Но никаких частей Красной Армии у командующего войсками ЗабВО Грязного там нет. Поэтому предлагалось быстро сформировать в Соловьёвске подвижную механизированную часть. В телеграмме отмечалось, что: «Само нахождение в этом пункте нашей части несколько отобьёт охоту диверсантов нахальничать в этом районе, и может помочь и МНР» (1).

Под телеграммой стояла подпись Таирова. Фамилия в РККА была хорошо известная и его непосредственное обращение к наркому было вполне оправданное. Политкомиссар, участник Гражданской войны. Военком и член Реввоенсовета 10-й и 1-й конной армий. После войны в 1924–1927 гг. в Китае. Был комиссаром штаба южно-китайской армии, затем в группе советских военных советников у Блюхера в Китае. В 1929–1932 гг. был помощником Берзина и начальником агентурного отдела. В 1932–1935 гг. был опять у Блюхера членом Военного совета ОКДВА. В 1935–1937 гг. был назначен полпредом и уполномоченным ЦК ВКП(б) в Монголии. В 1937 г. был награждён орденом Ленина «за выдающуюся работу в области внешней политики». Но это не спасло его. 19 июля 1937 г. во время репрессий в МНР был арестован и 22 августа 1938 г. расстрелян. Потом, конечно, реабилитирован (2).

После получения телеграммы от Таирова и обсуждения обстановки в Генштабе состоялся разговор по прямому проводу между Москвой и Улан-Батором. В Москве был Егоров, в Улан-Баторе Таиров и советник монгольской армии комкор Вайнер. Егоров сообщил им, что мотобронеполк будет послан по маршруту Борзя — Соловьёва — Баин-Тумень в ближайшие 2–3 дня. Численность полка 800—1000 человек, батальон танков БТ, стрелково-пулемётный батальон и артиллерийская батарея. В феврале начнётся переброска из Кяхты в Ундурхан мотоброневой бригады (3). В Москве считали, что прибытие в восточную часть республики этих подвижных механизированных частей придаст устойчивость малочисленным и слабо вооружённым кавалерийским частям монгольской армии.

Но ввод частей Красной Армии на территорию соседнего государства был невозможен без ведома и санкции Сталина. И 27 января 1936 г. Ворошилов отправил ему письмо, в котором сообщалось, что для усиления частей монгольской армии в Баин-Тумень отправляется мотобронеполк, а из Троицк-Савска в Ундурхан мотоброневая бригада. Сроки отправки обеих частей согласованы с Таировым. Ворошилов просил генсека утвердить эти мероприятия и отпустить из фондов СНК СССР аванс в сумме 500 000 тугриков на устройство перебрасываемых в Монголию частей (4). Иностранную валюту выделяли из Госбанка только по указанию Сталина. В тот же день в Читу командующему войсками ЗабВО была отправлена шифровка, в которой указывалось, что ему нужно немедленно приступить к формированию на базе 20-й механизированной бригады особой мотоброневой бригады со сроком готовности 5 февраля. В телеграмме также указывалось: «Обращаю внимание на тщательный отбор личного состава, имея в виду, что бригада пойдёт к Вайнеру, также на соблюдение секретности мероприятия…» (5). Вот так первые части РККА появились на территории соседнего государства.

Военная разведка также внимательно следила за событиями на восточной границе республики. Периодические разведывательные сводки о положении на Дальнем Востоке, которые выпускались Разведывательным управлением, давали достаточно полную разведывательную информацию. Как правило, эти документы подписывались начальником Управления Урицким и его заместителями: комдивом Никоновым или начальником 2-го восточного отдела корпусным комиссаром Кариным. Иногда под документами стояла подпись заместителя Карина комбрига Панова. В списке рассылки сводок первой стояла фамилия наркома обороны и далее по нисходящей: его заместители, начальник Генштаба и т. д.

В сводке № 1 от 31 января 1936 г. отмечалось, что командование Квантунской армии продолжает политику организации диверсий в пограничных к Барге районах МНР, чтобы оказывать давление на правительство республики. При этом основная задача в проведении диверсионных мероприятий возлагалась на беломонгольские (так в тексте) отряды, входящие в состав войск МЧГ под руководством офицеров японской армии. Базой для действий в районе озера Буир-Нур является Ассыр-Сумэ в 60 километрах от маньчжурского города Ганьчжур. По данным разведки, в последних числах декабря 1935 г. в этом районе было сосредоточено до 700 человек, включая 250 солдат и офицеров из японского кавалерийского полка. В сводке отмечается, что на 25 января 1936 г. в районе Буир-Нур по агентурным данным сосредоточено до 450 человек из состава маньчжурского кавалерийского полка и до 200 японских солдат и офицеров. В составе этого отряда имеются бронемашины и артиллерия. В сводке также отмечалось, что имеются сведения о подготовке новой более крупной диверсии (6).