Николай Платошкин - История Мексиканской революции. Истоки и победа. 1810–1917 гг.Том I

Для Мексики это было сильнейшим ударом. Ведь и Лимантур, и сам Диас всячески подчеркивали, что за время «порфириата» Мексика стала отличным должником и поэтому может занимать за границей деньги в любое время и под разумные проценты. Лимантур проводил активную кредитную политику, беря в долг, когда надо и когда не надо. Деньги занимались во Франции, и «сьентификос» имели с каждого кредита неплохие комиссионные. В результате этого финансово-политического хвастовства к 1905 году Мексика накопила невиданную ранее сумму внешнего долга – 250 миллионов песо. Однако стоимость мексиканского серебра постоянно снижалась, так как американцам оно уже не нужно было в прежнем объеме. Соответственно, все большую долю бюджета приходилось тратить на погашение внешней задолженности. Мексика пыталась вместе с Китаем предложить США фиксированный курс обмена серебра на золото, но американцы идею в целом проигнорировали, хотя потом предложили явно невыгодный для Мексики курс. Зависимость от США не оставляла мексиканскому правительству иного выбора, чем скрепя сердце согласиться на диктат.

25 марта 1905 года Лимантур объявил о новой валютной системе. Стоимость мексиканского песо устанавливалась на уровне 50 американских центов. Это фактически означало девальвацию мексиканской валюты в два раза и, соответственно, обесценение мексиканских зарплат. Существенно подорожал импорт, особенно товары широкого потребления и промышленное оборудование. Мексиканское серебро стало утекать за границу, где оно стоило дороже, чем на родине. Вся глупость либерально-монетаристской ортодоксии Лимантура проявилась еще и в том, что мексиканский внешний долг практически удвоился.

Зато для иностранных инвесторов наступили в прямом смысле слова золотые времена. Ведь все мексиканские активы, и прежде всего земля, разом подешевели в два раза.

К тому же Мексика стала очень зависимой от любых колебаний мировых финансовых рынков, что вскоре не замедлило сказаться на экономическом положении всех классов. А, как известно, любая революция начинается именно на почве недовольства населения ухудшением своей повседневной жизни.

1 июня 1906 года неожиданно для правительства вспыхнула забастовка на медных рудниках полковника Грина в Кананеа, штат Сонора. [113]Неожиданно не только потому, что забастовки были в принципе запрещены, но и потому, что горняки-мексиканцы получали у Грина гораздо больше, чем мексиканские рабочие в среднем по стране.

Забастовку подготовили три члена Либеральной партии братьев Флорес Магон, которые распространяли «Рехенерасьон» среди рабочих. Горняки послали для переговоров с руководством компании делегацию, куда и вошли сторонники Флоресов Магонов. Они требовали равной оплаты с американскими коллегами, составлявшими около трети персонала предприятия и занимавшими все руководящие посты, начиная с мастеров. Американцам после упомянутого выше шага Лимантура платили золотой валютой и долларами, при том что девальвация валюты увеличила долг рабочих-мексиканцев за дома, построенные для них компанией.

Полковник Грин, сославшись на непростые для его компании времена, отказался даже разговаривать с рабочими. В ответ рудник прекратил работу. Девизом протестов стал лозунг «Восемь часов и пять песо» (столько платили в день американцам, с которыми рабочие-мексиканцы хотели сравняться в правах). Когда работники лесопильного цеха попытались выйти на улицу, их встретили брандспойтами. Затем американская охрана открыла стрельбу по абсолютно безоружным рабочим. Те стали вооружаться, захватив оружейный магазин в городе. В завязавшейся перестрелке были убиты несколько мексиканцев и два американца. Рабочие подожгли лесопилку и взорвали динамитом несколько объектов.

Грин и американский консульский агент в Соноре Гэлбрейт запаниковали. Грин немедленно позвонил губернатору штата Сонора Рафаэлю Исабалю и попросил прислать «руралес». Но те не могли прибыть достаточно скоро. Тогда Грин связался с друзьями в Аризоне, быстро собравшими для него 276 рейнджеров. Гэлбрейт послал в Вашингтон серию срочных телеграфных депеш, требуя выслать американские войска. В одной из телеграмм говорилось: «Немедленно пришлите помощь в Кананеа, Сонора. Американских граждан убивают, а собственность взрывают динамитом. Нам нужна помощь».

Исабаль разрешил вооруженным американцам перейти границу, и те для маскировки и сохранения лица губернатора штата были приведены к присяге как мексиканские добровольцы. Рейнджеры во главе с Исабалем на поезде прибыли на рудник в 10 часов утра 2 июня и стали демонстративно патрулировать улицы Кананеа. Губернатор не узрел в обстановке ничего критического, и рейнджеров в тот же день отправили обратно. Однако Исабаль уже нанес сокрушительный удар престижу Диаса. Даже рептильная мексиканская пресса не одобрила привлечение иностранцев для подавления протестов мексиканских рабочих.

Вечером 2 июня вновь возникла перестрелка между мексиканскими рабочими и американским персоналом. Добравшиеся наконец до рудника «руралес» без всякого суда расстреляли за городом тех, кого они посчитали зачинщиками беспорядков. 3 июня командующий военной зоной, куда входила Кананеа, генерал Луис Торрес ввел в городе осадное положение (его обеспечивали более 2 тысяч солдат регулярной армии и «руралес») и пригрозил призвать рабочих, которые не прекратят забастовку, в армию и отправить воевать против индейцев яки. С забастовщиками встретиться генерал наотрез отказался. Трое членов Либеральной партии, вдохновившие горняков на бунт, были осуждены на 15 лет. Надо отметить, что либеральная хунта в Сент-Луисе не приказывала начать забастовку, и сторонники Флоресов Магонов действовали в этом случае самовольно.

В ходе забастовки были убиты четверо и ранены семь американцев. С мексиканской стороны погибли, по официальным данным, 18 человек, хотя на самом деле жертв было гораздо больше (говорили о сотне с лишним убитых). Консульский агент Гэлбрейт с гордостью отправил в Вашингтон телеграфное сообщение, в котором хвалил «смелых американских парней».

Американцы немедленно использовали волнения в Кананеа в своих интересах. Уже 2 июня 1906 года посол США в Мексике Томпсон предложил Диасу содействие регулярных американских войск в подавлении беспорядков. Диас вежливо отказался, но в общественном мнении Мексики уже сложилось впечатление, что президент перестал быть хозяином в собственной стране. Именно с Кананеа началась идейная революция мексиканского общества, которая вскоре переросла в революцию настоящую.

Обсуждая с одним из своих доверенных лиц, адвокатом Рафаэлем Сайасом Энрикесом события в Кананеа, Порфирио Диас спросил: «Это что, мятеж?» Адвокат ответил ему так же, как в свое время ответили Людовику XVI: «Нет, сир, это предвестник революции». [114]Диас поручил Энрикесу исследовать рабочий вопрос, и тот пришел к неутешительным для диктатора выводам. Конфиденциальный отчет был представлен президенту 3 августа 1906 года. В нем говорилось, что «социалистическое движение» активно распространяется по всей стране. Его поддерживают средние слои в тех штатах, где власть монополизирована узким кругом лиц. Следует ожидать присоединения к революционному движению пеонов, чье положение гораздо хуже, чем у рабочих. Преследовать оппозиционных журналистов в этих условиях означает лишь способствовать росту их популярности, так как народ любит мучеников. Адвокат справедливо предостерегал: «Это движение не ограничено рабочим классом; к ненависти к определенному кругу лиц – «сьентификос» – добавляется рабочий вопрос, а позднее добавится и вопрос аграрный». Также Энрикес предлагал Диасу отнюдь не новый в мировой истории ход – самому возглавить революционное движение, которое уже не уничтожить.