Коллектив авторов - Западная Белоруссия и Западная Украина в 1939-1941 гг.: люди, события, документы

Социальная активность евреев не соответствовала задачам советской национальной политики, которая с политических и пропагандистских позиций однозначно фаворизировала белорусов. Для партийных функционеров было характерно традиционное пренебрежительное отношение к евреям. Настроения бытового антисемитизма не были чужды и РККА. Товарищеские суды нередко разбирали дела по таким оскорблениям как «еврейская шкура», «жид», которые считались проявлением «старого национального презрения», характерного для царской армии, когда Россия была «тюрьмой народов». В рапортах обязательно указывалась национальность, если лицо, совершившее неблаговидный поступок, было евреем (или поляком). Например, в политдонесении 3-й армии накануне похода говорилось, что на фоне общего здорового настроения солдат, скучный и пассивный красноармеец Фрыдляндер, еврей, жалуется на головную боль и просит перевести его в штаб части из строевой роты из-за трусости. Приходилось учитывать и особенности межнациональных отношений в Западной Белоруссии, для которых были характерны проявления открытого антисемитизма. Польская антисемитская пропаганда преподносила еврея противоречиво: с одной стороны как богатея, пиявку и паразита на теле польского крестьянина труженика и рабочего, с другой — как союзника коммунистов и приверженца марксистской идеологии. 25 сентября 1939 г. в Белостоке поляками были убиты 2 еврея с криками «Бей жидов, не допускай их к власти». На митингах политруки столкнулись с высказываниями «Если евреи будут говорить на своем языке, мы все уйдем с собрания» и т. д.

Энтузиазм, с которым приветствовали евреи Красную армию, активность в подготовке и проведении выборов в Народное собрание, отталкивали от советской власти представителей других этнических групп. Во время выборов в Народное собрание в ультимативной форме требовали, чтобы евреев у власти не было. В местечке Цехановец при выступлении местного еврея присутствовавшие 1 500 поляков покинули митинг. На избирательном участке в Белостоке во время выступления еврея все засвистели и стали расходиться. Жители деревни Медники возмущались: «Кто это выдвинул в депутаты Народного собрания еврея Левина — мы за него голосовать не будем». Председатель второго избирательного участка Гродно говорил: «Я не антисемит, но только неудобно избирать еврейку в Народное собрание». На бюллетенях многие писали: «Голосую за присоединение к СССР, но без евреев». Подобные призывы звучали и на выборах в местные советы: «Рабочие паровозники и вагонники не будем голосовать за евреев!». Антисемитизм местного населения усиливался по мере возрастания недовольства внутренней политикой советской власти.

Вместе с тем евреи оказались лучше, чем белорусы подготовлены к тому, чтобы заменить поляков в органах управления и правопорядка. Знание нескольких языков позволяло их использовать в газетах, в агитационной работе, в здравоохранении и, конечно, в торговле. Не случайно народный песенный фольклор тех лет отразил национальную политику таким образом: «Гоп мои гречаники, все евреи — начальники, белорусов — в колхоз, а поляков — на вывоз». Однако все же число представителей еврейского населения в эшелонах власти не соответствовало их политической активности и численности, оно, как правило, не превышало их довоенного удельного веса в общей численности населения [373]. Так, например, по Барановичской области среди 56 кандидатов, избранных в Верховные советы БССР и СССР, евреев было лишь 4 человека, а белорусов 43. В местных органах власти в этой области, по итогам выборов 15 декабря 1940 г., оказалось 76,7 % белорусов, 7,8 % евреев, 9,8 % русских, 2,8 % поляков. Среди кандидатов в депутаты в местные советы по белостокской области евреи составляли 11,6 %. Эти данные еще раз подтверждают курс на фаворизацию белорусского населения за счет других этнических групп.

Ни на какие контакты не шла Красная армия с духовенством, хотя со стороны последнего было много попыток наладить отношения, выказать благожелательность к советской власти. Священнослужители предлагали свои услуги по агитации и молились за советскую власть, сокращали из-за митингов богослужение. В Дворце поп накануне выборов в местные советы написал воззвание к верующим: «Граждане параферяне призываю Вас отдать голос за блок коммунистов и беспартийных, тот, кто будет голосовать против выставленных кандидатов, будет голосовать против советской власти, против бога». В деревне Рожайчицы Каменецкого района на собрании крестьян по выдвижению кандидатов в депутаты поп Васильев произносил лозунги «Да здравствует советская власть», «Да здравствуют исторические выборы», «Да взовьется красное знамя над всей землей». В местечке Ивенец священник выразил желание стать депутатом Народного собрания и вывесил над церковью красный флаг, заявив: «Свобода так свобода, она должна быть и над церковью». В Радошковичах жена ксендза спрашивала разрешение повесить красный флаг на польский костел, а в деревне Страдичи поп хотел провести торжественную мессу в честь годовщины Октябрьской революции.

В Барановичах священник читал «Правду» крестьянам на базарной площади и радовался освобождению «словян словянами» [374]. В деревне Орехово Жабчицкого района Пинской области местный священник просил молодежь петь в церкви «Катюшу». С установлением новой власти отказались от сана священнослужители в Бресте и Кобрине, поп Дончик деревни Язвинки Лунинецкого района, поп Триденский, псаломщик Наумов и раввин Бурштейн Телеханского района, поп Горсутович Гайновского района, мулла Багоникской магометанской мечети Муха и его помощник Олейкович Соколовского района.

Однако служителей церкви однозначно причислили к скрытым, маскирующимся врагам. Их обвиняли в распускании антисоветских слухов, подстрекательстве кулаков к террористическим актам, обработке населения против выдвинутых кандидатов в депутаты. Контрреволюционной деятельностью духовенства объясняли все действия населения, направленные на сохранение религиозных обрядов и церквей. При этом никакой разницы в отношении к католическим, православным, иудейским священниками не было. Подчеркивалось их единство. И костелы, и церкви, и синагоги объявлялись «рассадниками самой беспардонной, грязной клеветы о Советском Союзе».

Компартии не нужен был идеологический конкурент, но, признавая, что «религиозный фанатизм чрезвычайно крепко еще действует на трудящихся Западной Белоруссии» и стараясь привлечь население на свою сторону ВКП(б) в 1939–1940 гг. провозгласила на присоединенных территориях мягкую антирелигиозную политику. К основным ее методам были отнесены антирелигиозные кружки, просвещение, элиминация религии в школах и т. д. Религиозные чувства верующих оскорблять не рекомендовалось.