Анатолий Тарас - Предыстория беларусов с древнейших времен до XIІI века.

Краниология — раздел антропологии, изучающий вариации размеров и формы черепов и их отдельных частей.

Алексеева Т. Этногенез восточных славян по данным антропологии, с. 170.

Помимо вероятного разнообразия антропологических типов, представленных на территории Полоцкай земли в этот период, расхождения в оценке ширины лица могут быть обусловлены фрагментарностью краниологического материала.

В свете этого тезиса весьма показательна краниологическая характеристика материалов грунтового могильника Дрисвяты — Пашевичи XI–XIII вв. Среди инвентаря погребений могильника преобладают вещи со славянскими (точнее — «городскими») предметами, а в антропологическом составе населения доминирует долихокранный широколицый тип, наиболее подобный латгалам Восточной Латвии (Емяльянчык В. Краніялагічная характарыстыка матэрыялаў грунтовага могільніка Дрысвяты — Пашэвічы (XI–XIII стст.) // Браслаўскія чытанні: Матэрыялы VI навукова-краязнаўчай канферэнцыі. (…) Браслаў, 2003, с. 38–41).

Седов, говоря о находках браслетоподобных височных колец IV–V вв. в Восточной Литве, обратил внимание на неоднородный антропологический состав тогдашнего населения этого региона и выделил мужской узколицый грацильный тип, характерный для раннесредневековых ятвягов, и умеренно массивный широколицый тип женщин. Украшениями женщин как раз и были браслетоподобные височные кольца, что позволило исследователю судить об их принадлежности к славянскому этносу.

Но, используя при этом материалы Р. Денисовой, Седов игнорировал ее свидетельство, что умеренно массивный широколицый тип аналогичен типу балтских племен культуры штрихованной керамики, который был представлен уже у поздненеолитических племен нарвской культуры. А это, естественно, исключает всякую связь его со славянами и подтверждает, что браслетоподобные височные кольца как в Литве, так и на территории тушемлинской культуры скорее всего принадлежали местным балтским племенам.

Иногда эти вещи в литературе называют «собачками»; некоторые исследователи сомневаются, изображают ли они коней. Но как бы ни разрешился вопрос о семантике таких украшений, их связь с культом близнецов весьма правдоподобна.

Сергеева 3. Народные названия курганов на северо-востоке Белоруссии. // Древности славян и Руси. М., 1988, с. 67–72.

Сергеева ошибочно полагала, что только «общебелорусское» название для длинных курганов капцы (ср. лит. kapas «могила») балтского происхождения. Наличие в фольклоре соседних народов персонажей, типологически и лингвистически схожих с беларускими «волатами» (ср. летувиские, украинские, русские и другие предания о волатах-силачах), свидетельствует скорее об их происхождении из общего балтско-славянекого фольклорного наследия (см. также: Смирнов Ю. Первожители с единственным топором. // Балто-славянские исследования. 1997. М., 1998, с. 350–373).

На сходство кривских и литовских верований обратил внимание и В. Пашуто (Пашуто В. Образование Литовского государства. М., 1959, с. 109).

В качестве типологической аналогии можно привести скандинавскую «Сагу о Хальвдане Черном», рассказывающую о конунге, при власти которого были самые урожайные годы, а после смерти его тело было разделено на части и похоронено в разных углах края, чтобы всем жителям было обеспечено благополучие, магически связанное с его персоной. Все курганы, где якобы похоронены останки Хальвдана Черного, назывались его именем. Исследователи утверждают, что в действительности он был погребен в одном месте, а в других в честь конунга насыпаны курганы, что связывается с сакрализацией королевской власти. (см.: Стурлусон С. Круг земной. М., 1980, с. 42; Гуревич А. «Круг земной» и история Норвегии. // Стурлусон С. Круг земной, с. 615).

Аналогичные мотивы связаны и с «вещим» Олегом, погребение которого известно в трех местах. Так и после смерти колдуна Грима Эгира в ладожских землях его хотели рассечь на части, но в конце концов насыпали три кургана. Такой же обычай некогда существовал у кельтов — их эпический герой, воин-маг Кухулин, был похоронен по частям. (Щавелёв А. Особенности княжеских погребений языческой Руси (летописные известия и археологические данные) // Святилища: археология, ритуалы и вопросы семантики: Материалы тематической научной конференции (Санкт-Петербург, 14–17 ноября 2000 г.). СПб., 2000, с. 107).

Следует согласиться с предположением Лобача, что построенный при жизни Всеслава Софийский собор вряд ли можно рассматривать как однозначное свидетельство перехода князя в христианство, так как храм св. Софии в то время, помимо прочего, был одним из символов мощи и величия государства.

Существует возможность связи летописных сообщений о появлении в 1028 году над Восточной Европой видимого повсюду змееподобного полярного сияния с вероятной датой рождения Всеслава Чародея (зима 1028/1029 гг.).

Эти обстоятельства совсем не позволяют рассматривать князя в качестве «образцового христианина» (см. суждение В. Познякова о конфессиональной принадлежности Всеслава Чародея: Пазнякоў В. <���Рец. на:> Kryuja: Crivica. Baltica. Indogermanica. Менск, № 1. 1994, с. 224; № 1 (2). 1996, с. 124; № 1 (3). 1998, с. 164 // Беларускі гістарычны агляд. 2000. Том VII, сш. 1, с. 229–230).

В свете языческой «реакции» можно рассматривать и освобождение Всеслава киевским вече и недолгое его господство в Киеве. Как считал В. Комарович, полоцкий князь символизировал языческую старину в конфликте киевлян со старшими Ярославичами и он явно противостоял грекофильской ориентации последних. (Комарович В. Культ рода и земли в княжеской среде XI–XIII вв. // Труды Отдела древнерусской литературы. Вып. 11 (1955), с. 102–103).

Сопоставляя два варианта выяснения этнической основы Полоцкого княжества: либо как скандинавско-славянской, либо как балтско-славянской, полагаем, что наиболее точным был бы термин балтско (кривская) — русская (последняя компонента — немногочисленная, но политически господствующая славяноязычная полиэтничная «русь»).

Для обоснования нашей мысли укажем на отчетливую латгальско-кривскую связь, выявленную, помимо прочего, в распространении в кривицком ареале «латгальских» топонимов типа Латыголичи, Латыголь и названий с основой kriv- (kriev-) в Латгалии. Имеется также суждение о значимой роли балтского населения Верхнего Поднепровья в этногенезе латгалов и возможности переноса ими в Восточную Латвию самого названия «латгалы» (Радиньш А. К вопросу об этнической истории латгалов. // Историко-археологический сборник. 1997, № 12, с. 207–220).