Анатолий Тарас - Предыстория беларусов с древнейших времен до XIІI века.

«Белорусский язык сформировался только на той территории Восточной Европы, которая до славянского расселения была занята балтоязычными племенами. Всюду на обширной территории Верхнего Поднепровья и Верхнего Подвинья (также Среднего Побужья и Верхнего Понеманья), где в I тыс. до н. э. и в І тыс. н. э. обитали балты, в XIII–XIV вв. сложилась белорусская этническая общность. Исключением является поречье Москвы и районы Верхнего Поволжья. Но здесь балты не были исконными жителями. Эти области долгое время принадлежали финно-уграм, и балтские диалекты здесь, видимо, оказались под сильным воздействием финно-угорского субстрата» (71, с. 182).

Это его суждение надо дополнить. Беларуский этнос и беларуский язык сложились не только на той территории, где проживали летописные литвины (появившиеся в результате смешения западнобалтских племен — при явном преобладании ятвягов), но и днепровские балты.

«Днепровские балты заселяли области Верхнего Поднепровья со смежными территориями Западно-Двинского и Окского бассейнов. Следами проживания днепровских балтов является сравнительно мощный слой гидронимии, выявляемый исследователями на всей территории их проживания» (89, с. 7).

Взаимодействие носителей славянского языка (в данном случае — западных балтов) с восточными балтами не происходило вследствие их некомплементарности, а взаимодействие с ятвягами Сувалкии не привело к образованию здесь беларуского этноса.

«Существенно то, что многие древние балто-славянские языковые схождения объединяют славян не со всеми балтами, а только с их западной группой» (77, с. 10).

То же самое отметил и Ефим Карский:

«Можно бы подумать, что белорусское наречие восприняло элементы летувисского языка, чего с ним в действительности не произошло. Даже в лексическом отношении летувисский язык не оказал на него почти никакого влияния» (24, с. 261).

В статье, специально посвященной проблеме языкового субстрата, Б. А. Серебренников сформулировал четыре важнейших признака, при наличии которых вывод о влиянии субстрата получает более или менее прочное обоснование:

«1. Появление в языке ряда фонетических особенностей, не свойственных родственным языкам той группы, в которую входит исследуемый язык, при наличии их в смежных по территории языках.

2. Появление в нем специфических черт в области морфологии и синтаксиса, имеющихся в смежных по территории языках, но отсутствующих в родственных.

3. Появление в исследуемом языке новых слов, относящихся к основному словарному фонду.

4. Наличие топонимии с территорией смежных языков, с которыми изучаемый язык обнаруживает общие черты.

Все эти признаки выявляются при изучении истории и языка беларусов. В фонетике, морфологии и словарном фонде белорусского языка балтское воздействие несомненно. Наличие общей топонимии при данных археологии исключает их объяснение исключительно маргинальным контактом. Внутрирегиональное контактирование восточного славянства с балтами бесспорно» (цитируется по 71, с. 185).

В свете сказанного интересен еще один факт, подтверждающий тезис о том, что восточные балты не принимали участия в образовании нового этноса.

Территория Полоцкого княжества включала в себя часть земли латгалов и селов, где располагались хорошо известные княжества Кукейнос и Герцике. [151] Древний город Герцике был расположен на правом берегу Двины в 180 км от Полоцка (ныне район латвийского города Ерсика). Город Кукейнос (ныне поселок Кокнесе в Латвии) находился в 245 км на северо-запад от Полоцка. Оба принадлежали Полоцку с середины XI до середины XIII века. Длительное пребывание полоцких кривичей в этом регионе не привело к возникновению здесь ни нового языка, ни носителя этого языка — беларуского этноса. Это еще одно подтверждение того, что восточные балты и славяне имели отрицательную комплементарность и новый этнос (литвины) не мог возникнуть путем взаимодействия с восточнобалтскими племенами.

«Сопоставление политических границ Литовского государства с этнографической территорией белорусов также не свидетельствует в пользу того, что формирование белорусов произошло в связи с включением северо-западных земель Древней Руси в состав Литовского государства. Так, в первой половине XIV века (до 1341 г.) восточная граница Литовского государства разрезала этнографическую территорию белорусов пополам — примерно по линии Велиж — Красный — Могилев — Игумен — Слуцк — устье Уборти.

Между тем на восток от этой линии, вне пределов Литовского государства уже в XIII веке в памятниках письменности (договорная грамота Смоленска с Ригой и Готским берегом 1229 г.) появляются некоторые особенности, ставшие характерными для белорусских диалектов. Позднее, во второй половине XIV и в XV веке государственная граница территории ВКЛ распространилась до бассейна верхнего Дона на востоке и до Черного моря на юге. Между тем этнографическая граница белорусов ограничивается на востоке поречьем Десны и на юге Припятью» (78, с. 114).

Даже сейчас в Смоленской области жители многих деревень фактически пользуются беларуским языком. Ведь границы государства и границы расселения этноса часто не совпадают. Как известно, и Карский, и Дурново, а в наше время Микулич относили две трети Смоленщины к беларуской этнический территории.

Вот что говорят наши лингвисты о центре возникновения беларуского языка:

«Новогрудчина (территория современного Новогрудского района и соседних с ним Дятловского и Кореличского районов Гродненской области) находится в границах диалектной зоны, которая была ведущей и определяющей в процессе формирования беларуского литературного языка» (19, с. 64).

Таким образом, и лингвистика подтверждает, что Новогрудчина явилась центром возникновения беларуского этноса.

Рассуждая о возникновении беларуского языка, невозможно пройти мимо такого феномена, как буква «ў» («у» краткое). Такой буквы нет в польском, русском, украинском, летувисском, латышском языках. Возникает вопрос: откуда взялось «ў» в беларуском языке?

Так как беларусы произошли от балтов (летописных литвинов, днепровских балтов, кривичей), ответ надо искать в языках этих этносов. Для этого воспользуемся такими словами, которые не переводятся с языка на язык — фамилиями и гидронимами.

Вот характерный пример. На русском языке беларуские фамилии — Аўдзе, Аўдзееў, Аўдзевіч, Аўдзеевіч, Аўдзіенка, Аўдзіёнак, Аўдзей, Аўдзейчык, Аўдзіевіч, Аўдзіеўскі — пишутся как Авде, Авдеев, Авдевич, Авдеевич, Авдеенко, Авдеенок, Авдей, Авдейчик, Авдейчук, Авдиевич, Авдиевский. Все они происходят от балтского корня «audej», что в переводе означает «ткач».

Такие же преобразования присущи и другим беларуским фамилиям. Например, Аўлас, Аўласевіч, Аўласенка, Аўласка, Аўласнікаў, Аўласаў, Аўласовіч, Аўласцоў, Аўлашчык в русском языке пишут как Авлас, Авласевич, Авласенко, Авласенков, Авласко, Авласников, Авласов, Авласович, Авласцов, Авлосевич, Авлащик. В переводе с жамойтского языка слово «aulas» означает «голенище».