Николай Николаев - 500 великих загадок истории

Известно, что уже в VII в. до н. э. этруски знали письменность. «Учение Тага» – «библия» этрусков, написанная на восковых табличках, к сожалению, не дошла до наших дней. Ученым удалось восстановить удивительную этрусскую легенду о событиях, произошедших в незапамятные времена. Однажды маг Тархон пахал землю и с такой силой налег на плуг, что вспорол ее лоно глубже, чем следовало. Он и сам не понял, что нож плуга разрушил «стену, отгораживавшую людей от подземного мира». Дойдя до края поля, Тархон оглянулся и увидел, что из борозды пытается выбраться маленький мальчик. «Мальчик» сказал, что он Таг, сын верховного жреца этрусков Тина. Чародеи знали, что Тин сидит на огромной горе и наблюдает за тем, что происходит в мире.

Сосуд с этрусским алфавитом. VII–V вв. до н. э.

Оказалось, что Таг поднялся из подземного мира для того, чтобы предсказать будущее этрусков, судьба которых, по его словам, сложится славной, но трудной. Маги записывали каждое слово Тага на восковые таблички.

Увы, несколько восковых табличек, сохранившихся с тех легендарных дней, повествуют лишь о гаруспии – способе гадания по печени животных.

В 1877 г. неподалеку от итальянского города Пьяченца фермер, работавший на своем поле, обнаружил в земле странный бронзовый предмет длиной 12,5 см.

Лишь через 17 лет загадочная находка попала в Миланский музей. В то время там как раз находился ученый-этрусколог, который и установил, что загадочный предмет – не что иное, как бронзовая печень. В нескольких фрагментах дошедших до наших дней образцов этрусской письменности описываются способы гадания по печени животных.

Современные ученые пришли к выводу, что «печень из Пьяченцы» использовалась в качестве учебного пособия при обучении искусству гадания.

Существовала также каста жрецов-фулгаторов, гадавших по грому и молниям. Они мысленно разбивали небосвод на 16 секторов, в каждом из которых, по их убеждению, обитал определенный бог. В зависимости от того, из какого сектора пришла молния (от доброго бога или злого), делалось благоприятное или зловещее предсказание. При этом следовало принимать во внимание форму, цвет и траекторию движения молний. Согласно поверью, фулгаторы умели вызывать грозу.

Магические знания этрусков довольно часто эксплуатировались римлянами. Сохранились документы, согласно которым гаруспик Спуринна в 44 г. н. э. предупреждал Юлия Цезаря о том, что тот может погибнуть в мартовские иды от руки убийц. Цезарь не внял предостережению, за что, возможно, и поплатился. Кстати, этрусские жрецы занимались не только предсказаниями судьбы. Они были прекрасными врачами, знали множество лекарственных трав и успешно их использовали для лечения больных. Более того, в музее Ливерпуля выставлены золотые зубные протезы, найденные в этрусских гробницах.

Цивилизация этрусков остается одной из самых таинственных в Средиземноморье. Прекрасная страна возникла очень быстро, но столь же быстро и исчезла. К началу III в. до н. э. все этрусские города оказываются завоеванными римлянами.

До сих пор ни один из современных гаучо и матадоров не отваживался повторить то, что, судя по дошедшим до нас изображениям, проделывали критские акробаты с быками; многие специалисты считают подобные трюки физически невозможными. Как бы то ни было, мы не можем не доверять имеющимся письменным свидетельствам.

Он или она (правильнее, вероятно, было бы назвать такое существо «оно», ибо если гермафродит – не миф, то акробаты с быками, без сомнения, – его ярчайшие представители), должно быть, являл собой поразительное зрелище. Известная писательница Мари Рино в своем романе «Король должен умереть», в основу которого положена легенда о Тесее, изобразила такого акробата как кумира толпы – некую звезду. И для этого, безусловно, у нее были все основания. Ближе всех по духу к критским прыгунам, пожалуй, стоят участники состязаний колесниц в императорском Риме.

Изображение игр с быком из Кносса. Около 1500 г. до н. э.

Попробуем представить себе акробата в Кноссе. Вот он пересекает внутренний дворик белокаменного дома, выходит на улицу. Идет неторопливо, с достоинством, ожидая, когда его узнают, и ни минуты не сомневаясь, что так оно и будет. Подобно лихому кавалеристу, не расстающемуся со своими шпорами, как бы они ни мешали ходьбе, минойский акробат не снимает гетр с ножными браслетами – атрибутами своей профессии. Его яркая или красиво расшитая набедренная повязка безупречна; на руках – дорогие браслеты, волосы тщательно завиты, на лице грим.

Прежде всего необходимо поймать быка. Если несравненное искусство акробата приберегается для самого представления, то эту часть работы сделает за него коллега, впрочем, почти не уступающий ему в мастерстве. На одном из кубков изображен человек, не перепрыгивающий через быка, но явно попавший в затруднительное положение. Пожалуй, он даже рискует жизнью. На одном из фрагментов видна веревка над быком и развевающиеся кудри. Судя по всему, эти сцены показывают именно процесс поимки быка, а не саму акробатику.

На одном кубке виден связанный бык. Можно смело предположить, что он уже усмирен. Рядом – еще один бык, целеустремленно идущий по следу. Между животными происходит амурная сцена. Корова, однако, не более чем приманка, которой искусно манипулируют, как в привычной нам пантомиме. Быка оставляют в дураках, и вид у него при этом соответствующий.

Наконец, все готово для представления. Бык – Бог знает, какими стараниями – выдрессирован, акробаты путем изнурительных тренировок – подготовлены. В нашем распоряжении имеется печать с изображением не слишком эффектного прыжка сбоку, а также ряд печатей, бронзовая статуэтка и фреска в натуральную величину, показывающие более захватывающий прыжок, наверняка венчающий собой представление.

Фреска с изображением прыжка через быка, датируемая 1500 г. до н. э., была обнаружена в небольшом дворике восточного крыла – личных покоев – Кносского дворца.

Место проведения игр не вполне ясно. В Кноссе, возможно, они происходили на ровной площадке между рекой и личными покоями. Вполне вероятно, все могло состояться и на большом центральном внутреннем дворе. Джеймс Грэхем, исследователь минойской культуры, выяснил, что колонны храма на так называемой храмовой мини-фреске схожи с руинами, обнаруженными на западном фасаде внутреннего дворика Кносского дворца; кроме того, замечает Грэхем, центральные дворики Кносского, Фестского и Маллиасского дворцов столь удивительно похожи, что невольно возникает предположение – а не были ли они построены по «типовому проекту», подобно теннисным кортам? Между прочим, из храмовой фрески неясно, за чем именно наблюдают толпа и придворные дамы. Сам термин «игры с быком» – всего лишь изобретение археологов и переводчиков, хотя оно и не лишено смысла. Учитывая исключительную зрелищность игр и то, сколь они часто являлись объектом минойского искусства, просто невозможно представить, что они проводились в отсутствие зрителей.