Николай Николаев - 500 великих загадок истории

В пользу реальности контакта Сирано де Бержерака с представителями ВЦ говорит следующий отрывок из его книги: «Они (то есть инопланетяне. – Л.77.) тоже тело, но не такие, как мы; и вообще не такие, каких мы можем себе представить, ибо в просторечии мы называем телом лишь то, до чего можем дотронуться. Впрочем, в природе нет ничего, что не было бы материальным, и хотя они сами материальны, все же, когда они хотят стать для нас видимыми, им приходится принимать такие формы и размеры, которые доступны нашим органам чувств. Тел а эти не что иное, как тем или иным образом сгущенный воздух, поэтому свет, несущий с собой тепло, разрушает их, подобно тому, как он рассеивает туман…» Удивительно созвучны с этим описанием мысли основоположника космонавтики К.Э. Циолковского, высказанные в отношении возможного облика представителей иных миров: «…Были прошлые времена, когда материя была в дицильоны раз легче, чем сейчас самая легкая… И все эти миры породили существ разумных, но почти невещественных – по их малой плотности…»

Материал А. Петухова

На одном из балов, частотою и пышностью которых столь славился королевский двор Франции, Людовик XV приметил очаровательную незнакомку – миниатюрную блондинку со светло-голубыми томными глазами. Большой ценитель (и любитель) женских прелестей, король немедля пригласил ее на танец, во время которого, улучив момент, привычно опустил руку вниз, чтобы ощупыванием определенной части тела партнерши засвидетельствовать свое высочайшее расположение. В следующее мгновение монарх побледнел – его пятерня обнаружила под юбками нечто такое, чего у дамы просто не могло быть!

Год спустя в Санкт-Петербурге появился некто Дуглас Макензи, скупщик мехов, сопровождаемый племянницей – девицей Луизой де Бомон. Дядя интересовался шкурками горностая и соболя, черными лисами, рысями… И кое-чем еще, что предписывала ему секретная инструкция, датированная 1 июня 1755 г. Весьма обширная, однако изложенная мельчайшим почерком, она умещалась между стенками табакерки, с которой Макензи никогда не расставался. Она повелевала разведать численность русской армии и состояние русского флота, ход русской торговли, взаимоотношения в правительстве, взгляды фаворитов царствующей Елизаветы Петровны на международную политику России. Требовалось узнать, кто из них симпатизирует Англии, кто – Австрии или Пруссии, а кто – Франции…

Оказалось, среди приверженцев Франции – граф Михаил Воронцов, вице-канцлер. К нему-то и направилась девица де Бомон, выпросив у графа тайное, тет-а-тет, свидание. Михаил Илларионович, не чуравшийся плотских удовольствий, уступил настойчивости прелестной иностранки, живо вообразив вероятные фривольные приключения.

Воронцов постарался, придумал повод, и Луиза де Бомон была представлена Елизавете Петровне, произвела, очевидно, приятное впечатление, поскольку вскоре была допущена в спальные комнаты государыни, изъявившей желание: «Пусть Лизонька почитает мне вслух что-нибудь из французских авторов…»

Ну а в результате… По свидетельству историков, вопреки препонам, чинимым при царском дворе русско-французскому сближению, Лизонька успела «расположить императрицу в пользу короля до такой степени, что та написала Людовику самое дружелюбное письмо с предложением прислать официального дипломатического агента для заключения взаимного союза между обоими государствами».

С этим секретным письмом девица де Бомон уехала на родину. А вместо нее в Санкт-Петербург вскоре прибыл кавалер Дуглас Макензи в ранге посланника с секретарем – шевалье д’Еоном. Облик шевалье кое-кого смутил, кое у кого вызвал подозрение – был он внешне точной копией Лизоньки. Однако все объяснилось причудой природы: секретарь и Луиза – близнецы!

Елизавета скрепила автографом и договор с Людовиком, и план совместной военной кампании против Пруссии. Канцлер Бестужев против воли вынужден был вручить покидающему столицу д’Еону благодарственный подарок императрицы – 300 червонных.

Портрет кавалера д’Еона

Щедро вознаградил его и Людовик – пожаловал чин драгунского поручика и осыпанную бриллиантами золотую табакерку со своим портретом. Но через некоторое время всеведущие светские сплетники в подробностях рассказывали: да, д’Еон действительно проворовался, после чего предъявил правительству финансовые претензии, за невыполнение которых грозил обнародовать имеющуюся у него секретную переписку между Людовиком и Елизаветой Петровной. Король поручил знаменитому писателю Бомарше переговорить со своим бывшим любимцем и изъять у него бумаги, могущие испортить отношения с Россией. Но д’Еон упрямился, требовал денег, и Людовик согласился в обмен на документы выдать приличествующее вознаграждение, но с условием – отныне и до смерти кавалеру д’Еону в память о перевоплощении в девицу Луизу де Бомон носить женское платье.

Прошли годы. Находясь в Лондоне и прослышав о революции во Франции, бывший шевалье направил в Национальное собрание Франции просьбу: готов сражаться под знаменами армии республики, тем более что сердце восстает против опостылевших чепцов и юбок, которые он носит. И зря! Директория не только отказала ему в оружии, она лишила его и пенсии, назначенной Людовиком XV, и покровительства своих законов – как эмигранта.

Д’Еон умер в Лондоне 10 мая 1810 г., немного не дожив до 82 лет.

По материалам Вл. Казакова

«Отбывает за границу господин граф Калиостро. На дворцовой набережной в доме г. генерал-поручика Миллера». Эта короткая заметка попалась мне на глаза случайно, когда я просматривал в Российской государственной библиотеке пожелтевшие листы «Санкт-Петербургских новостей» за 1779 г., в номере от 1 октября в разделе «Извещения». Покинув Петербург, Калиостро не торопился оставлять пределы России, и его обратная дорога в Европу длилась более четырех месяцев, хотя обыкновенный дилижанс или карета преодолевали это расстояние за 6–7 дней. Калиостро не спешил в Варшаву…

Рассказывает Л. Вяткин:

Похоже, Алексей Толстой знал то, что выпало из поля зрения историков, а писательский талант позволил ему написать один из лучших своих рассказов. Писатель сделал своего героя магом и волшебником, способным неожиданно появляться и также внезапно исчезать…

Действительно, в XVIII в. это была одна из загадочных личностей. Кто был на самом деле Александр (Алессандро) Калиостро, который в Испании представлялся доном Тисчио, во Франции графом Фениксом, маркизом д’Анно или графом Гаратом, а в России «гишпанским полковником»? Ответить на сей вопрос довольно сложно. В июле 1779 г. он прибыл в столицу Российской империи. Ему тогда было 36 лет. Но объявился он не как маг и волшебник, а как врачеватель – и только.