Юрий Емельянов - Хрущев. От пастуха до секретаря ЦК

Семичастному нравилось и то, что Хрущев поощрял острые дискуссии, в ходе которых рождались более взвешенные решения. Правда, Хрущев не рассказывал участникам этих дискуссий, что он научился такому способу их ведения у Сталина. Семичастный вспоминал: "Как-то принес ему перечень вопросов для рассмотрения. Докладываю. Первый – не подходит, второй – тоже нет. Чувствую, что он какой-то взъерошенный весь. Так дошли до шестого вопроса, и вдруг он взорвался: "Подожди-подожди, почему ты не отстаиваешь, не защищаешь? Вы ведь готовили это с секретарями ЦК, обсуждали эти вопросы. Вы их продумывали, и аргументов было полно, а теперь сдаешься при первом же моем возражении". "Ну как же мне с вами спорить…" "Нет, давай все сначала. Ты докажи, что прав. Да и я сейчас буду слушать внимательнее, а то меня тут взвинтили". Ну, я снова начал докладывать, и почти все вопросы решили положительно. Он мне всегда говорил: "Ты спорь со мной, отстаивай свои позиции. Мы же не частные лица: ты – секретарь комсомола, я – секретарь партии. Ты от имени кого пришел? И куда пришел? Ты пришел в партию. так и отстаивай комсомол!"

Возможно, что такое отношение Хрущева к Семичастному объяснялось еще и тем, что он стремился воспитывать его как политического руководителя. Семичастный замечал: "Вначале наши отношения можно было сравнить с отношениями отца и сына. Никита Сергеевич часто приглашал меня к себе в кабинет, иногда только для того, чтобы я мог, укромно устроившись, слушать, как он ведет беседы с министрами, с другими важными политиками… Нет цены тому политическому опыту, которым в послевоенные годы делился со мной Хрущев!"

Проявляя отеческое отношение к некоторым своим коллегам по работе, Хрущев был жесток к тем, кто, по его представлениям, мешал развитию Украины. 10 февраля Хрущев направил Сталину докладную записку, в которой он предложил принять суровые меры по отношению к тем колхозникам, которые не были заняты производительным трудом. Он писал: "Привлечение к ответственности за уклонение от работы (6 месяцев принудительного труда) не помогает. Поэтому следует принять закон, который предоставлял бы общим собраниям колхозников право выносить приговоры о выселении наиболее злостных и неисправимых преступников и паразитических элементов". На основе этой докладной записки Президиум Верховного Совета СССР принял указ от 2 июня 1948 года "О выселении в отдаленные районы лиц, злостно уклоняющихся от трудовой деятельности и ведущих антиобщественный, паразитический образ жизни". По данным Таубмэна в соответствии с этим указом с февраля 1948 по июнь 1950 из Украины было выслано 11 991 человек. Хрущев считал, что такие же меры должны были быть приняты в других республиках.

Еще более жесткие действия Хрущев был готов применить в борьбе против бандеровцев. В 1947 году, по сведениям Судоплатова, "Хрущев обратился к Сталину с просьбой разрешить ему тайно ликвидировать всю униатскую церковную верхушку… В письме, направленном в два адреса – Сталину и Абакумову – Хрущев и Савченко, министр госбезопасности Украины, утверждали, что архиепископ украинской униатской церкви Ромжа активно сотрудничает с главарями бандитского движения и поддерживает связь с тайными эмиссарами Ватикана, которые ведут активную борьбу с советской властью и оказывают всяческое содействие бандеровцам". Судоплатов обращал внимание на скрытую подоплеку этого письма. Дело в том, что супруга первого секретаря Закарпатского обкома И.И.Туреницы поддерживала связи с монахинями-униатками. Благодаря этому, "информация об обстановке в украинском руководстве через Ромжу просачивалась за границу, а оттуда бумерангом в Москву. (Судоплатов подразумевает, что советская разведка имела доступ к зарубежным центрам повстанческого движения, а разведданные поступали к советскому руководству. Прим. авт.) Все это создавало реальную опасность для Хрущева. Не справившись с ситуацией, Хрущев выступил инициатором тайной физической расправы с Ромжей". Получается, что Хрущев решил убить Ромжу исключительно потому, что благодаря ему в Кремль могли поступать сведения, компрометирующие его.

После того, как автомобильная авария не привела к гибели Ромжи и он оказался в больнице, Хрущев решил его отравить. Прибыв в Ужгород, Савченко и начальник токсилогической лаборатории МГБ СССР Майрановский рассказали Судоплатову, что "в Киеве на вокзале, в своем железнодорожном вагоне, их принял Хрущев, дал четкие указания и пожелал успеха. Хрущев отдал приказание о проведении акции. Майрановский передал ампулу с ядом кураре агенту местных органов безопасности – это была медсестра в больнице, где лежал Ромжа. Она-то и сделала смертельный укол".

Однако уничтожение Ромжи не остановило националистическое движение. Бандеровцы продолжали совершать террористические акты. В ноябре 1949 года в своей квартире во Львове был убит известный украинский писатель Ярослав Галан, который в своих статьях разоблачал связи руководства униатской церкви с немецкими оккупантами. Прибыв во Львов вскоре после этого покушения, Судоплатов направился на партактив, который проводил Хрущев. Он лично прибыл из Киева, чтобы взять под свой контроль розыск убийц Галана.

Судоплатов вспоминал: "На совещании у меня с Хрущевым возник спор. Он был явно не в духе… Я еще больше вывел его из себя, когда возразил против предложения ввести для жителей Западной Украины специальные паспорта. Хрущев также предложил мобилизовать молодежь на работу в Донбасс и на учебы в фабрично-заводские училища Восточной Украины и таким своеобразным методом лишить бандеровские формирования пополнения. Я твердо заявил, что введение особых паспортов и фактическое переселение молодежи, с тем чтобы оборвать всякую связь с националистически настроенными родителями и друзьями, – явная дискриминация; это может еще больше ожесточить местное население. Что касается молодежи, то, уклоняясь от насильственной высылки, она наверняка уйдет в леса и вольется в ряды вооруженных бандитских формирований. Хрущев раздраженно сказал, что это не мое дело, поскольку моя задача сводится к одному – обезглавить руководство вооруженного подполья, а другие вопросы будут решать те, кому положено. Мое вмешательство, однако, оказалось весьма своевременным, и идея насчет специальных паспортов была похоронена, а планы мобилизации молодежи осуществились частично – только на учебу в ФЗУ".

Более эффективным средством ослабления бандеровского движения стало объявление амнистии для участников бандформирований, пожелавших сдать оружие. Эта амнистия осуществлялась уже после того, как Хрущев покинул Украину. Как замечал Судоплатов, уже в первую неделю 1950 года "оружие сдали восемь тысяч человек… Как нам удалось выяснить, из этих восьми тысяч примерно пять составляли молодые люди, которые бежали из дома в банды, после того, как прослышали насчет принудительного труда на шахтах Донбасса".