Дмитрий Матяс - Христианское человеколюбие. В чем его смысл?

Спрашивается, что же является более возвышенным, более благородным: подать нуждающемуся „Христа ради“ кусок хлеба или создать для него такие условия существования, чтобы он мог жить своим трудом, не протягивая руку в унизительной просьбе о помощи? Ответ не вызывает сомнения.

Мы далеки от огульного охаивания тех, кто участвовал в прошлом и участвует теперь в некоторых странах в благотворительных мероприятиях. Многие из них искренне верят, что этим выполняют человеческий долг перед нуждающимися. Тем более что церковь поддерживала и поддерживает подобные иллюзии. Но благотворительность ни на йоту не меняет положения вещей в мире. Бедные остаются бедными, а богатые богатыми; одних грабят, другие „милосердствуют“, возвращая лишь тысячную или миллионную долю награбленного „возлюбленным братьям своим меньшим“.

Более того, проповедь благотворительности как средства преодоления имущественного неравенства в антагонистическом обществе вполне определенно служит реакционным целям. На примере деятельности современной католической церкви можно отчетливо видеть проявление давно подмеченной закономерности: чем сильнее гнет эксплуататоров и острее нужда трудящихся масс, тем „милосерднее“ церковь. Даже ведущие деятели католицизма уже не могут не признавать наличия в мире, в том числе в таких высокоразвитых капиталистических странах, как США, множество убогих, тех, „кто обречен на бедность, кто терпит от… голода, одиночества, безработицы и отчаяния“. Но избавление от этого реального зла капиталистического общества они видят в благотворительности имущих по отношению к нуждающимся, к убогим, провозглашая и тех и других „братьями и сестрами во Христе“ [62] Życie i myśl, 1980, № 2, s. 28. .

Подобной проповедью церковь затушевывает сущность классового неравенства, порождает у трудящихся иллюзии о возможности улучшить свое положение за счет милосердия миллионеров, что отвлекает их от революционной борьбы.

Выказывая на словах заботу о нуждающихся, церковь в эксплуататорском обществе больше всего печется о сохранении и укреплении того общественного строя, который порождает голодных и нуждающихся.

Разоблачая реакционную роль христианской идеи благотворительности, В. И. Ленин писал: „Того, кто всю жизнь работает и нуждается, религия учит смирению и терпению в земной жизни, утешая надеждой на небесную награду. А тех, кто живет чужим трудом, религия учит благотворительности в земной жизни, предлагая им очень дешевое оправдание для всего их эксплуататорского существования и продавая по сходной цене билеты на небесное благополучие“ [63] Ленин В. И. — Полн. собр. соч., т. 12, с. 142–143. .

Марксизм-ленинизм не просто видит страдания трудящихся масс в эксплуататорском обществе, но видит и причины этих страданий, кроющиеся в классовом неравенстве. Поэтому он отвергает благотворительность как средство установления справедливости в обществе и выдвигает на передний план борьбу трудящихся за социальное переустройство мира», за уничтожение реальных источников человеческих бедствий, за ликвидацию причин, порождающих нужду масс. «А борющийся пролетариат сам поможет себе» [64] Там же, т. 2, с. 9. — убеждал В. И. Ленин.

Говоря о содержании человеколюбия в христианском понимании, нельзя обойти молчанием вопрос о так называемых святых — подвижниках, великомучениках и др., жизнь которых католическая и православная церкви преподносят как пример проявления самой возвышенной любви к богу и к людям. Притом в культе святых в последнее время наметилось весьма примечательное новшество. На протяжении почти 19 столетий церкви возвышали прежде всего тех, кто всецело посвящал свою жизнь служению богу, отказывался от радостей жизни, от любви к женщине или мужчине, от семьи, кто отдавал свои силы распространению и укреплению христианства и даже принимал физические муки во имя веры, а также многочисленных юродивых. Но в их поступках чрезвычайно трудно было найти что-либо, соответствующее подлинному человеколюбию. В последние же десятилетия в связи с громадным распространением идей коммунистического гуманизма церкви вносят заметные коррективы в культ святых. Не отказываясь от многовековой традиции, они, тем не менее, все чаще поднимают на щит такие поступки своих приверженцев, которые в большей мере ориентированы на самих людей.

В этом плане наиболее характерен пример из деятельности католической церкви, которая в 1971 году беатифицировала (причислила к лику блаженных), а в 1982 году канонизировала (причислила к лику святых) польского монаха-францисканца Максимиллиана Кольбе и усиленно прославляет его. Особенно старательно распространяется культ нового святого католическим духовенством Польши и Белоруссии.

Кто же такой Максимиллиан Кольбе и за что превозносит его католическая церковь? В 1917 году во время учебы в католическом университете в Риме он основывает «Рыцарство непорочно зачавшей девы Марии» и с помощью этой организации разворачивает активную миссионерскую деятельность по насаждению католицизма. В 1922 году Кольбе переезжает в Гродно, где основывает свой миссионерский центр по окатоличиванию населения на «крэсах усходніх», т. е. в Западной Белоруссии, на восточных границах капиталистического мира с Советским Союзом. Цель его деятельности была далеко не чисто религиозной. Прежде всего она направлялась на то, чтобы противостоять воздействию социалистических идей на сознание порабощенного белополяками белорусского населения и тем самым глушить его революционные устремления. Редактируемая Кольбе газета «Малы Дзеннік» регулярно выступала с ожесточенными антикоммунистическими нападками, отвергала всякую возможность совместных действий коммунистов и католиков против наступавшего фашизма. Когда гитлеровская Германия захватила Польшу, Кольбе установил контакт с оккупационными властями и в 1940 году с их разрешения возобновил издание журнала «Рыцарь девы Марии». Но по непонятным причинам в феврале 1941 года был арестован гестапо и отправлен в Освенцим. Католические источники указывают только, что он стал «жертвой гитлеровской ненависти».

Погиб Кольбе в Освенциме, где, если верить имеющимся сведениям, пошел на смерть вместо другого узника, поля-ка-католика. Вот этот его шаг и поднимает сейчас на щит католическое духовенство, объявляя примером подлинно христианской любви к ближнему, «образцом человечности».

Что можно сказать по этому поводу?

Прежде всего следует признать, что сам по себе поступок Кольбе, вне связи со всеми привходящими моментами, является нравственно благородным. Но он не исключителен. История революционного движения, да и вообще история общества знает немало примеров, когда люди добровольно обрекали себя на смерть ради спасения жизни своих товарищей или ради того, чтобы умереть вместе с ними и тем самым поддержать их морально в последние минуты жизни, утвердить жизненность тех идеалов, которые они сами исповедовали и отстаивали. Сошлемся на такой пример. Известный польский педагог и писатель Януш Корчак, будучи директором Дома сирот в Варшаве, остался на своем посту в годы немецкой оккупации и не скрывал возмущения фашистскими порядками. Он узнал о смертельной опасности, грозящей ему и его воспитанникам, и имел возможность спастись, но не воспользовался ею. 5 сентября 1942 года Корчак вместе с детьми пошел в лагерь смерти Треблинка, где и погиб в газовой камере. Тем самым подтвердил, что высокие идеи гуманизма, заботы о людях, которые он внушал воспитанникам и осуществлял в педагогической деятельности, были его собственным убеждением, законом его жизни. Своею смертью Корчак выразил последний протест против фашистского варварства.