Г. Ястребов - 50 религиозных идей, которые никогда не понравятся Богу

И, наконец, утверждение, что Римский епископ не имел никакой власти в Церкви, а имел лишь некое почетное и ничего не значащее «первенство чести», опровергается всей церковной историей. Если принять такую точку зрения, то совершенно невозможно будет объяснить многочисленные апелляции иерархов, клириков и соборов различных поместных Церквей к Римскому епископу по вопросам, казалось бы, никак не входящим в компетенцию поместной Церкви города Рима. А ведь это была многовековая практика неразделенной Церкви. Как объяснить, почему константинопольский архидиакон Аэций обращается за помощью в Рим по поводу своего незаконного смещения патриархом Анатолием, а Иерусалимский, Диоспольский, Милевский Соборы, а также блаж. Августин Гиппонский по делу еретика Пелагия — к Папе Иннокентию? Почему александрийский епископ Иоанн Талаия и игумен Студийского монастыря Кирилл жалуются в Рим на Петра Монга и Константинопольского патриарха Акакия? Почему папа Агапит низлагает патриарха Анфима и рукополагает на его место Мину? Какое право имел папа Целестин писать Собору: «Чтобы не подумали, что этот суд имеет силу только в отношении к тому, кто уже сам на себя призвал суд Божий, мы властью нашего престола определили: епископа, или клирика, и всякого христианина, состоявшего в чине церковном, из числа тех, которые были удалены от своего места и от общения с Церковью Несторием или подобными ему, с того времени, как они начали проповедовать свое нечестивое учение, не считать удаленными или лишенными общения; но все они были и до настоящего времени пребывают в общении с нами; потому что никого ни низвергнуть, ни удалить не мог тот, кто, проповедуя такое учение, не пребыл тверд в учении истины. Такое настоящее мое слово всех соединяет в общении между собою…»? [143] См. Собор Эфесский, Вселенский третий. Послание Келестина к клиру и народу константинопольскому в Деяния Вселенских Соборов. И почему Собор не возмутился таким «произволом»?

Таких примеров множество. И объяснить их можно лишь только наличием властных полномочий у Римской церкви. Вот что пишет по этому поводу известный православный богослов и профессор Свято-Сергиевского института в Париже Оливье Клеман: «…в эпоху Вселенских соборов Восток признавал реальное первенство Рима и вытекавшее из этого Петрово преемство. Речь шла о большем, чем просто „первенство чести“, чем признание римского епископа первым среди равных» [144] Оливье Клеман. Рим. Взгляд со стороны. Москва, 2006, с. 59. .

Миф, рожденный особенностями политического противостояния, когда во всех неправославных конфессиях стремятся видеть «засланных казачков» недружественных держав. В данном случае — США, которые являются олицетворением западного протестантизма и западных ценностей.

Мифы не рождаются на пустом месте. Всегда существуют определенные и явные предпосылки к тому, чтобы они возникли. Особенно когда вопрос касается темы, широко известной исключительно «в узких кругах». Это совершенно справедливо и для нашего обсуждения, поскольку речь пойдет о так называемом «нетрадиционном» для России религиозном течении — протестантизме.

Наверное, основной причиной, порождающей первый миф, является широко распространенный подход к вопросу религиозной принадлежности. Как правило, человек, глубоко не вникающий в религию, представляет себе ситуацию в этой области достаточно ясно и конкретно. Для него принадлежность к нации, стране и религии сплетается в некую общую систему и в результате весь мир делится на простые сегменты. Возникает схема, согласно которой все русские являются православными, татары — мусульманами, евреи — иудеями, американцы — баптистами и т. д. Отсюда делаются далеко идущие выводы по поводу своей и чужой веры. Если уж протестантская вера характерна для Европы и США, стало быть, к России иметь отношения не может.

Наверное, подобное отношение складывается благодаря особым сформировавшимся культурным и историческим стереотипам, на которые очень сильно повлияло русское православие. Собственно, не повлиять оно и не могло, поскольку авторитет православия в течение тысячелетнего периода в нашей стране является аксиомой. В этом случае представляется важным обратить внимание на то, как складывались взаимоотношения православия и протестантизма в России и как формировались эти стереотипы.

Первые представители протестантизма появились в нашей стране уже в XVI веке, то есть практически сразу после того, как он возник в Европе. Но если говорить о более серьезных контактах населения России с этим учением, то они относятся к XVII веку, когда русские цари начали приглашать многочисленных зарубежных специалистов: докторов, аптекарей, оружейников, художников, военных. Вот тогда и возникло в среде православного населения представление о «лютеранской ереси», то есть учении Мартина Лютера, одного из родоначальников протестантизма. Стоит заметить, что лютеранство в России и тогда, и в последующие века воспринималось как религия чуждая и не имеющая, собственно, к самой России прямого отношения. Сначала она была верой приглашенных европейцев. Позже число лютеран в России увеличилось, но только благодаря включению в состав страны территорий с лютеранским населением, например, Прибалтики и Финляндии. Посему в сознании православных людей первые протестанты, так или иначе, твердо ассоциировались не только с чужаками, но и с еретиками, то есть отступниками от чистой, в данном случае православной, веры.

Однако в течение дальнейшего развития протестантизм в Европе становился более сложным явлением, рождая новые богословские тенденции и традиции. В XVII веке в Европе возникает особое движение уже внутри протестантизма, что приводит к возникновению так называемого «позднего протестантизма». Причиной этого движения стала особая тенденция, характерная для первых протестантских представителей: уже упомянутой нами лютеранской церкви, реформатской церкви (находящейся в Швейцарии), англиканской церкви (Великобритания). Для всех этих церквей было характерно довольно богатое католическое наследие как в особенностях внешнего культа (например, лютеранские храмы до сих пор являются копией католических, только без особого внутреннего убранства), так и в доктринах (например, крещение детей). «Поздние» протестанты критически переосмыслили это наследие, сделав попытку вернуться к «первоапостольской простоте», фактически отказавшись от церковной иерархии, культовых зданий, многочисленной обрядовой символики и т. д., упростив внешнее оформление религиозной жизни до максимума. Так возникли течения баптистов, меннонитов, квакеров, позже адвентистов, пятидесятников и др.