Александр Лепехин - На Дедиловском направлении. Великая Отечественная война на территории Киреевского района

Часом позже, почти под самым окном начался бой нашего танка Т-34 против семи немецких танков. Были подбиты два немецких танка, но подбили и наш танк. Снаряд угодил в башню. Один танкист был убит, другой тяжело ранен в грудь, третий бежал и скрывался в деревне.

Деревня Михалков была занята немцами этой ночью на 20 ноября. Хозяин дома в котором я оказался Иван Антонович Морозов спрятал меня в чулане. Немцы в дом не заходили, а лишь два раза приходили за курами и яйцами. Постоянных немцев в деревне не было за всю оккупацию. В этой же деревне находился и раненый танкист, но его немцы забрали в «госпиталь» и был наверное расстрелян. Слуха о нем не было.

В деревне был один «сукин сын» некий Каменщиков, который подговаривал хозяина моего дома выдать меня немцам. Но старший сын его Иван, который жил в доме жены в с. Новоселебное и дочь Лида категорически запретили отцу это делать, за то хозяину пришлось давать Каменщикову продукты из своих скудных запасов, чтобы он не выдал меня немцам. Между прочим Каменщиков был в плену в Германии в 1-ю Мировую войну, знал немецкий языки благоволил немцам.

Иван, сын хозяина, часто приходил к отцу и приносил хорошие вести, которые получал от сестры своей жены. Эта девушка немного понимала по немецки, а в их доме был штаб какого-то немецкого подразделения и все о чем говорили в штабе она подслушивала и передавала Ивану, а он мне. Было ясно, что немцы под Тулой и Москвой терпят поражения. Это придавало мне силы.

14 декабря в деревню вошла наша разведка и меня перевезли в полевой госпиталь, а оттуда с знакомыми бойцами в Тулу, затем в Москву, где сделали операцию и отправили в эвакогоспиталь в Алтайский край. В эвакогоспитале я пролежал до середины марта 1942 г. Оттуда был выписан годным к строевой службе. С марта по июль месяц я находился в школе повышения военных знаний КУКС Брянского фронта, где мне присвоили звание старшего лейтенанта и вновь отправили на фронт.

С июля по сентябрь я воевал на Орловской земле в должности командира роты. Вел бои за поселок Зелегощь вблизи г. Орла. Где потом начались бои на Орловско-Курской дуге, но я был ранен раньше 25 сентября и снова до февраля месяца 1943 г. лежал в госпитале и к воинской службе был не годен. Лишь в конце войны в январе месяце был призван и направлен в Москву, где проводил обучение в запасной офицерской бригаде при МВО, откуда в апреле месяце 1945 г. был демобилизован и отправлен на работу по своей специальности – учителя.

Я участник Гражданской войны. Служил (добровольцем) в политотделе 1-й Конной армии с июля 1920 по февраль 1922 г.

За бои под Тулой награжден орденом Красной Звезды.

Сейчас на заслуженном отдыхе. Пенсионер. Живу очень хорошо. Одно лишь плохо, четвертый год я парализован и почти прикован к постели. Не могу быть полезным обществу и участвовать в общественно полезном труде. К тому же плохо вижу и слышу. Это еще более угнетает меня. Долгими вечерами сижу и вспоминаю прожитые годы, детство, юность и сравниваю со счастливым детством нынешних детей, поэтому пишу для внуков и правнуков стихи о прошлом. Чтобы они лучше поняли, что сделала для них Советская власть.

Некоторые строки я помещаю в этом письме.

Наше детство

Июль 1979 г.

Годы беспризорничества

(Первое счастье)

Эти стихи из моей биографии, их уже написано много, но в печать не посылал, а писал для своих внуков. Если подойдут, пусть напечатают в нашей газете Маяк.

Стрельников Евгений Герасимович.

(брат Зинаиды Ильиничны Васюткиной (Тихоновой). 1932 г. р.)

Родился и жил в Дедлово, в войну нас сожгли немцы, выкинули 8 человек на улицу в окно. Под бугром была деревянная школа ШКМ, а в ней госпиталь. Медсестра Лебедева сюда приезжала и рассказывала как спасла раненых. Она их вывела на Александровку.

У нас была конница. Лошади учёные и карабины, а он штук 40 самолётами. Всё бомбили. Наши держали оборону в Хрущёвке, на Покровке. У водонапорной башни у рва до сих пор ещё окопчики видно. На месте карьера была больница. Кино крутили в церкви, в Пятницкой, там был районный дом культуры, после войны я сам там киномехаником работал. В Жилой тоже крутил.

Наши отступили на Моржовку. Много оружия побросали. Немцы шли с Панина и Хрущёвки. Много техники. В 4 ряда машины. На телеге везли 3-х раненых. Мы их на печку закинули. В нашем доме немцы остановились и 2 чеха. По дороге в гору им было тяжело подниматься, гололёд, машины буксуют, они под колёса вещи, солому всё под ряд бросают. Немцы были одеты легко, около нас стояла зенитка. Немцы распространяли листовки с карикатурами на Сталина. Он с мешком бежит на Урал. Бросали листовки на строительство оборонных рубежей. Такого содержания. «Мальчишки и девчоночки не ройте ваши ямочки, поедут наши таночки, засыпят ваши ямочки». Наши отступили, наши убитые на Покровке один офицер и несколько солдат, земля мёрзлая, мы дети, вырыли небольшую ямку и их присыпали. Их после войны всех собрали на Михайловское кладбище. По дороге в Жилую последний дедловский дом, там стоял другой дом и жил Мирон бывший белый офицер, пастухом был. И этот Мирон, наш участковый Лепёхин Александр от него 3 саней полушубков, штаны тёплые, телогрейки, шинели и окровавленных вещей вывез. Чтобы снять вещи погибшим и раненым руки отрубал. Его расстреляли на месте. А сейчас читаю реабилитирован. И эти Бурцевы и дед и отец и дочка с немцами крутились. А сейчас реабилитировали.

Когда немцы отступили на Орёл. Немцы нас из дома выгоняли, в окно всех побросали маленьких. Раненых увидели одного сразу пристрелили, а двух пожалели. А наши соседи Чекмазовы 7 человек раненых спрятали в погребе и бурьяном накрыли, а немец туда гранату и поджог, все погибли, сибиряки были. Недалеко от нас была у немцев кухня и им прислуживали наши предатели Бурцевы, ещё несколько. Наши как пришли их тут же арестовали и расстреляли как пособников. Конница наша была обута, одета, вооружена хорошо. Новую школу сожгли и обстреляли из пушки. Голодно было, но всё равно учились и в Киреевскую школу ходили. Вшей полно. Народ бедствовал. Мы дети на шахту ходили уголь собирали. Топить нечем было.