Александр Лепехин - На Дедиловском направлении. Великая Отечественная война на территории Киреевского района

Маша с девками собралась в институт, видимо папа тоже присоветовал, а так Валька Докучалова, Маша Баранова, но она потом ушла из института. Я помню к ней в институт ездила, мама чего-нибудь соберёт поесть, картошки-то не было, за меру картошки 3500 руб. давали, всю Иркину пенсию. И ночью ходили с Машей работали мы, молотили. Нам за это по полкило хлеба давали, лишнюю буханку в дом.

Дядь Тимоша, папин брат, нам здорово помогал. Он в Новомосковске жил, но к нам наведывался, то соли, то отрубей, то ещё чего-нибудь привезёт. В армию его не взяли он уже в годах был, под 60. Уже в 70-х мы его в дом престарелых отвезли. Детей у него не было. Была одна дочь Лена и та под поезд попала.

Они три брата дядь Сеня, дядь Тимоша и папа дом по полтора окна разделили. Дядь Сеня в Москве жил и там умер, там ещё наша сестра осталась Катя. Монашки сначала приехали к Бреевым, где-то сразу после войны, баб Даша какая-то родня им, а баб Паша при ней, а потом они на дядь Сениной половине поселились, он на лето приезжал и видимо разрешил им тут жить.

С запада гнали скот, людей, беженцев и армию кормить надо было и вот организовали на Покровке бойню, её мой отец (Чукаев Андрей Петрович) возглавлял. Для беженцев столовые бесплатно работали. А когда немцы подошли, всё начальство разбежалось, никто ничего не сказал, что делать. Мясо не вывозят. Так с Тулы приходили машины, а тут дня 3 вообще никаких машин не было. Он в милицию, в райком доложил о ситуации, но никто ничего. Он видит, что его крайним сделали. Отец и сказал по деревне, кому чего надо берите. И немцы уже идут, вот они. Всё поголовье, что не были забиты деревенские растащили по своим дворам. У нас было заготовлено 3 бочки кг по 200–300 мяса, в подвале была картошка, ну и все запасы к зиме. Короче к зиме мы были готовы.

В ноябре месяце 41 мне было 6 с половиной лет. Наши части появились в Октябре оборванные, разутые, голодные, в летней форме одежды, а уже снег, мороз. Никакого тылового обеспечения совершенно не было. У них была одна пушка и ту они тащили на себе. И больше никакой техники, ни каких машин у них не было. Было их человек 150. Остановились у нас с десяток. Немцы в Жиловских выселках, наши мост взорвали и готовились к обороне. Командир наверно полка или батальона приказал сходить в немецкий штаб в Хрущёвку и добыть языка. Они в нашем доме к рейду готовились человек 10 с пулемётом, два автомата и винтовки. Но там они напоролись на засаду и их хорошо потрепали. Пару человек убили. Они пришли, пулемёта нет, остался один автомат и пара винтовок. Командир пришёл и говорит перестреляю всех, трусы. И на следующий день заставил их опять в Хрущёвку идти. Добыть языка и собрать брошенное оружие. Они к нашему отцу. Помоги разобраться, мы тут ничего не знаем, опять на засаду напоремся. И отец пошёл. В этот раз они удачно сходили притащили своё оружие и даже два немецких автомата.

Накануне дядь Пронька поднял панику, привязал свою дочь Маньку к спине и бегал по деревне и кричал, что сейчас нашу деревню будут бомбить. И нужно всем бежать в Епишево. Все собрались и пошли с мешками, коровами и детьми и пошли туда и не только с Жилой, но и с других деревень, народу было много. Мне дали вести корову, которую мы взяли с бойни. И нас в Епишево разбомбили, мы назад. Коровы испугались и от нас разбежались.

Из Епишево шёл уже без коровы с погодком Пашей. Когда входили в деревню в Епишево, собака у крайнего дома сильно лаяла и к дому не подпускала. А когда начали бомбить, мы побежали. Самолёт спикировал и обстрелял нас из пулемёта. Пуля Паше в ногу попала. Я испугался и убежал. Подбегаю к первому дому, хозяин стоит на улице с собакой, она брешет. Я к хозяину, за ногу его схватил и в это время в дом попадает бомба и весь его разворачивает. С меня сорвало тёплую шапку. В яме увидел валяется женщина разорванная взрывом. Собака убита. Я тоже осколком ранен. Хозяин видит такое дело и бежать от меня. Я вскакиваю и за ним. А у его дома уже за деревней была силосная яма, в которой спряталось огромное количество народа. Мужик туда пригнул и я за ним. Она довольно глубокая. Когда самолёты улетели, все своих детей взяли и ушли из этой ямы. А я оказался ничейный. Я ору мужик мимо проходил, меня вытащил и сказал иди туда, там твои пошли. Я по этому полю. Короче огородами к дому. Я догоняю своих, они мне, Петь да ты же ранен. Я, как ранен? Я по голове рукой провёл, а она вся в крови. Посмотрели, а у меня осколки правую руку насквозь пробил, шею зацепил, голову, осколок до сих пор там, и задницу. А тут телега едет и на ней везут разорванную женщину из нашей деревни. Меня Валя(сестра) тащила, а я здоровый бутуз был, тяжёлый и она мне, Петь ну сядь на телегу, а то тяжело мне. А телега вся в крови, я ей не буду боюсь, не буду. Так я ни не сел на эту телегу и Валя меня до дому тащила.

Ночью мы пришли в Конопку. А там в крайних домах сделали полевой госпиталь. Раненые, там больные лежат, всё такое. Там мне обработали раны голову, руку, попу перевязали и я весь перевязанный, перебинтованный. Ходить не могу и Валя меня тащит. Устала она до невозможности, ей самой-то было 13 лет.

Ночью мы пришли домой глядим дядь Проня ходит по огороду и смотрит. Наверно закопал что-нибудь и охраняет.

Пока мы были в Епишево, красноармейцы к нам пришли и встали. Мы вернулись, а тут наши запасы в оборот пустили. Отец говорит, ребята у меня семеро детей, вся зима впереди. Командир говорит ему: «Отец, люди уже неделю ничего не ели, мы может здесь все погибнем вместе с вами, меньше разговаривай».

Мы этой же ночью, пошли зачем-то сразу в Кочетовку к сестре отца тёте Моте. А там стоял штаб полка в Кочетовке. Вот мы туда пришли. Там была военврач, у меня всё тело покраснело, задница распухла, короче как заражение крови и она мне раны обработала, но на меня уже махнули рукой, мол не выживет. И на второй день я ночью проснулся и говорю: «Ма, я описался». Посмотрели, а там прорвало рану на заднице и весь гной из меня вытек. Вся постель мокрая была. Естественно спасибо вот этой военврачу женщине. Её уже в гражданское переодели.

Немцы шли с Хрущёвки и были уже в Жиловских выселках. Наши взорвали мост перед мельницей, чтобы немца остановить. А когда мы пришли в Кочетовку, то немцы шли уже со стороны Быковки. Стрельба пальба и всё такое. Мы по деревне мечемся ищем где спрятаться. Тут я видел как сдавался немцам начальник штаба полка. Народ сказал, что это начальник штаба. Он идёт с поднятыми руками, немцы у него над головой очередь, он падает, после опять поднимается и идёт, а они опять очередь.