Теодор Моммзен - История римских императоров

Однако если где-то сенаторский наместник и оставался у руля, то он лишался военного командования, и тем самым было введено разделение военной и гражданской службы, которое является визиткой карточкой государства Диоклетиана и с которым не были знакомы ни Республика, ни ранняя Империя. Мы имеем очень интересную надпись из Паннонии 917 [MH. II 363], в которой говорится, что командование было передано в руки префекта (легиона), исполняющего обязанности легата (praefectus (legionis) agens vices legati), и исходя из этих обстоятельств следует дополнить фразу, но словом legionis, а не provincia. Хотя можно было бы просто поставить перфектиссим или высокородный (perfectissimus или egregius) рядом с legatus, этого не произошло, так как замещающее лицо принимается на службу в качестве agens vices legati или praesidis. Легат лишился таким образом военного командования из-за разделения полномочий между ним и его номинальным заместителем. Иногда обе должности отдавались двум людям несенаторского ранга. 918 Это было абсолютно чудовищной мерой.

Впрочем, чисто гражданские должности остались за сенаторами. И так уже было достаточно скверно, что они лишились всех военных постов и лучших должностей в гражданском управлении. Поворот был примерно таков, как если бы сегодня дворянство объявили неспособным занимать подобные государственные посты. Так что в сфере гражданских должностей компетенция сенаторских мужей даже была расширена, поскольку с этого времени Италия также считается провинцией и, следовательно, как все свободные общины (civitates liberae) подчиняется наместникам (correctores), которые, не имея никаких военных компетенций, выбираются из сенаторских кругов. 919

При Диоклетиане, великом реформаторе, был организован этот переворот, вследствие которого гражданские посты занимали в основном сенаторы, а военные посты — несенаторы, т. е., короче говоря, произошло разделение военной и гражданской властей. Вместе с ними вдруг [MH. II 364] разделились также военные и гражданские округа, которые до того полностью совпадали друг с другом. Для военного командования были назначены так называемые «ducate». «Dux» — слово, которое уже употреблялось раньше, но не несло в себе военно-иерархического смысла. Когда говорилось о dux, имелось в виду не определенное звание: это мог быть император или военный интендант (primipilus), а слово соответствовало примерно нашему «военачальник» или «командующий». Такие ducati militum, что-то вроде пограничного командования, теперь были введены на всех границах. Правда, в общем и целом старое разделение при этом осталось в силе. Дунайская граница (чтобы привести специальный пример), или limes Danubiensis, получила 8 duces, 4 из них принадлежали к Восточному Риму, другие 4 — к Западному Риму. В географическом отношении восточные части совпадали с провинциями, западные — нет. 920 Duces никогда не принадлежали к сенаторскому сословию: Аммиан 921 ясно говорит, что еще Констанцием ни разу не был назначен dux, который являлся бы clarissimus vir. Здесь господствовал простой солдат, который смог выслужиться.

Совсем иным был институт наместничества в провинциях: здесь считается правилом, что наместниками становятся самые авторитетные сенаторы. В этом отношении позднее произошло изменение званий, когда praeses, бывший consularis, называл себя не praeses consularis, а просто consularis, но все они являлись наместниками, гражданскими наместниками [MH. II 365].

Здесь могут быть сделаны еще два замечания по поводу дальнейшего развития событий. Прежде всего, старое государственное устройство не было знакомо с таким понятием, как промежуточная инстанция, которое ввел Диоклетиан. Проконсул непосредственно подчинялся высшему имперскому органу управления. Диоклетиан формирует диоцез 922 как более крупный район управления с несколькими провинциями в его составе, что определенно связано с увеличением обязанностей praefectus praetorio. Эти вспомогательные районы подчинялись vicarii (викариям), представителям префектов, которые существовали уже и прежде. Огромный круг обязанностей последних разделился, поскольку он должен был разделиться. Это является началом диоцезов. Было образовано 12 крупных округов, во главе каждого из которых стоял vicarius, который был исключительно гражданским служащим и не имел ничего общего с упомянутым dux. Видимо, для армии Диоклетиан еще не мог создать подобные промежуточные инстанции. Позднее, при Константине, а возможно, уже только при Констанции II, были назначены местные военачальники (magistri militum), 923 которым подчинялись duces, как в свою очередь praesides подчинялись vicarii.

В отношении высшего поста при императоре, поста praefectus praetorio, тоже шла подготовка к разделению гражданских и военных компетенций. К сожалению, нам мало что об этом известно. По всей видимости, ситуация не изменялась вплоть до правления Константина. 924 Два praefecti praetorio управляли всей [MH. II 366] объединенной при Константине Империей. Vicarii называют себя vicarii praefectorum praetorio, т. е. заместителями обоих. 925 Возможно, раздел Империи обнаружился в разделении компетенций и обязанностей. Цезари, как и praefecti praetorio, тоже были ответственны за все в целом.

Процесс объединения гражданской и военной должностей в praefectus praetorio длился, возможно, еще вплоть до правления Константина. Упразднение преторианской гвардии, начало которому положил Диоклетиан, было осуществлено, 926 и вместе с тем praefectus praetorio, вероятно, лишился своего военного поста, а вместо этого были назначены magistri militum. Это, видимо, произошло в конце правления Константина. Зосим 927 это подтверждает. Praefectus praetorio сохранил за собой высшую гражданскую должность, которую в определенном смысле можно приравнять к посту премьер-министра, но лишился военного командования. Позднее также произошло разделение компетенций praefectus praetorio; было организовано 3 крупных имперских округа. Запад с Испанией, Галлией и Британией, средняя часть с Италией, Africa и дунайскими землями, а также весь Восток. С этим, без сомнения, связано дальнейшее разделение иерархических инстанций и компетенций.

События, разворачивавшиеся перед Вами в последние несколько часов, являют собой безрадостную картину: собственно, ни одна личность не вызывает к себе устойчивого интереса, и, видимо, уместен вопрос, [MH. II 367] стоит ли вообще копаться в таких развалинах. Но история — это не игрушка, а серьезная вещь, и история именно той эпохи представляет собой величайшую важность для нашего непосредственного настоящего.

Однако вся история должна рассматриваться с точки зрения ее связи с настоящим, а, следовательно, и наш интерес к этой чудовищной груде развалин не останется без пользы, поскольку без этих знаний остается абсолютно неясной главным образом история средних веков. Ведь и из-под этих руин смог пробиться росток новой жизни, в конце концов — нашей жизни. 928