Теодор Моммзен - История римских императоров

В обычной жизни Август был добродушным и любящим покой. Он считал, что правящий дом в семейной жизни должен быть примером для других, и поэтому придавал большое значение домашним обычаям. Он с удовольствием играл, в особенности с детьми. Он любил физические нагрузки, был страстным раболовом. Он всегда был гостеприимным хозяином и желанным гостем, однако в выпивке сам не показывал хорошего примера. Август произвел известную реставрацию существующей теологии, но строго избегал покровительствовать свободомыслию: в религиозном отношении был немного ограничен.

Август был умной и доброй (исключительно мягкой и миролюбивой), но не гениальной, грандиозной личностью.

Мы отмечаем, что как политик он не занимался нововведениями, а придерживался старых принципов. Он отказался от права самодержца и искал поддержку у выдающихся политиков. Он никогда целиком не полагался на себя: изначально он опирался на диктатуру Цезаря, затем — на союз с Антонием, потом на Агриппу, позже — на Тиберия и во многом — на свою супругу Ливию. Иначе поступал диктатор: у него были великие замысли, которые он держал в себе, не делясь ни с кем из своего окружения. Несмотря на такую опору Август ни разу не стал добычей собственной системы доверенных лиц, как мы с этим сталкиваемся в поздний императорский период («сначала написано: позднее в императорскую эпоху — это правильно» ) в таком ужасающем виде. Он также никогда не недооценивал обязанность хранить верность. Он оберегал постоянный интерес всех этих личностей, так например Агриппы: тот был другом его юности. между ними всегда существовала тесная личная связь. Естественно, при всем этом Август обладал высоким монархическим чувством собственного достоинства. Он ничего не позволял себе брать от этих людей, которые сами по себе были его друзьями, и Ливия тоже была допущена к его делам, требующим большого доверия, лишь при условии абсолютной секретности.

О диктаторе Цезаре можно сказать: если кто-то в его время и должен был вообще властвовать, то этим человеком был он. К Августу это абсолютно не относится. Он в своем окружении даже не был тем, кто больше всех других был призван господствовать. Естественно, он тоже был прирожденным властителем: однако если бы он не был внучатым племянником, а затем приемным сыном Цезаря. если бы не перенял его имя и связанную с ним традицию, то ему было бы тяжело добиться монархии. Его династическое чувство собственного достоинства в основном было наследственным.

В своей военной политике он так же осторожен, как консервативен — в своей государственной. В то время как Цезарь очень серьезно помышлял о расширении Империи. Август был далек от этой мысли. Только северную границу он расширил, поскольку в действительности тогда у Италии вообще не было северной границы, из осторожности. Завоевания при Августе были только случайными, но никак не превращенными в принцип.

Августа упрекают в жестокости, двуличии. скрытности. Естественно, в его жизни мы находим поступки, указывающие на подобные качества. Однако их мы встречаем у каждого правителя, находящегося в положении Августа. Более важным является обвинение в половинчатости, которая в основном проявляется в военном отношении. Август ограничил армейский штат в действительности очень опасным для государства образом. Сражение Вара является непосредственным следствием и справедливым наказанием слабой военной политики Августа.

Август не ввел, как его великий отец, монархию даже формально. Он хотел объединить не соединимые вещи: всерьез отреставрировать старую Республику и всерьез основать новую монархию. В нем не было никакой инициативы уже с начала его политической деятельности, которая в конце все больше и больше перерождается в дряхлость и квиетизм. Покой и бездействие в последние годы правления Августа, обнаруженные только вследствие ужасного поражения Вара, готовили мировой пожар, решающую катастрофу. Дело Августа родственно конституции федерации князя Меттерниха. Когда он. лежа на смертном одре, призывал народ рукоплескать ему за роль, которую он играл в течение 60 лет, он был прав: ведь это была именно та роль, которую он сумел сыграть. Август с самого начала был венценосным наследником (Rronprinz) и как таковой он все-таки выполнил свой долг.

Dio, LIII, 3 ff..

Dio, LIII, 16, 6; Mon. Anc. 34; Suet. Aug. 7, 2.

О системе принципата: Mommsen, RA, S. 104 ff.; den»., Staatsrecht. И, 2,745 ff.;Abriß,148 ff.

В 1868 г. об Октавиане: С хорошо рассчитанным благоразумием он создал из государства нечто среднее, в котором старая Республика была воедино слита с абсолютной военной монархией (МК).

Nitzsch К. W. Geschichte der römischen Republik. I. 1884 (опубликовано после смерти). S. 65.

Mommsen. Staatsrecht. S. 151 ff.

Bleicken /. Senatsgericht und Kaisergericht. 1962.

В «Государственном праве» (IH346) Моммзен называет еще законы народного собрания от 19, 23 и 24 гг. н. э.

Ср. «Закон о власти Веспасиана» («Lex de imperio Vespasiani») (Dessau, S. 244): quibusque extra ordinem ratio habeatur.

Tac. ann. I, 15.

Dio, LIII, 17 f.; Wickert L. Princeps. RE, XXII, 1954,1998 ff.

В 1868 г. Моммзен назвал императора первым государственным служащим на высочайшем посту карьеры служащего (МК, 202). Mommsen, Staatsrecht. II, 749ff.

Aur. Vict., 36, 1.

Заблуждение. Смерть Клавдия в утро 13 октября 54 г. могла сохраняться в тайне лишь несколько часов (Тас. ann. XII 69). После смерти Клавдия Готика дальше правил его брат Квинтилл. Возможно, Моммзен подразумевал оба дня перед правлением Клавдия (Suet. II).

По теории Моммзена, в «Государственном праве» (Mommsen, Staatsrecht, I,116ff.; II, 74ff.) imperium предполагает в большей степени магистратуру (диктатуру, консулат или претуру) и обозначает ее административную власть в вопросах жизни и смерти.

В метафорическом смысле.

Plut., Otho., 25: называются не более 23 солдат.

Хензель продолжает: «Здесь нет никакого пробела !! Оскар Шварц в раскаянии !!» Он оставляет свободной полстраницы, определенно все вышесказанное было восстановлено им по конспекту названного сокурсника. Сравнение с конспектом Викерта показывает, что у Хензеля не пропущено ничего существенного.

Mommsen, Staatsrecht, II, 755 ff.

Эта формула введена Ульпианом (Dig. I, 31, 3) для обозначения императоров периода принципата, чья воля имела силу закона (Dig., I, 41, 1). Дио [Кассий Дион Кокцеян] (Dio, LIII, 18, 1) свидетельствует об этом уже в связи с Августом.

Dessau, 244. МК, 56: Этот закон указывает путь к абсолютной монархии.