Николай Троицкий - Александр I и Наполеон

Русско-французский союз действительно был нужен обоим, но — на разных уровнях: Александру (по его собственному признанию в разговоре с кн. А.Б. Куракиным) — для «самосохранения», Наполеону — для возвеличения себя и своей империи. Поэтому, если Александр рассматривал союз как вынужденную и временную уступку победителю, то Наполеон — как гарантию стабильности в побежденной Европе под контролем Франции. В конфиденциальном письме к Талейрану Наполеон высказался прямо: «Я имею основание надеяться, что наш союз будет постоянным».

Переговоры между Наполеоном и Александром шли довольно быстро и гладко, тем более что Наполеон сразу отказался от территориальных претензий к России, Александру пришлось хлопотать только о территориях своего друга Фридриха Вильгельма III. Наполеон вначале предлагал даже просто ликвидировать Пруссию, разделив ее между Францией и Россией, и только «из уважения к е. в-ву императору всероссийскому», как было записано в 4-й статье Тильзитского договора, к вящему унижению национального достоинства пруссаков, согласился оставить Прусское королевство на европейской карте, обкорнав его на одну треть. У прусского орла, как тогда говорили, «были отрублены оба крыла»: с одной стороны, земли, ранее отнятые у Польши (исключай Данциг, объявленный вольным городом), теперь образовали великое герцогство Варшавское, которое возглавил вассал Наполеона саксонский король Фридрих Август; с другой стороны, все прусские владения к западу от Эльбы (включая жизненно важный для Пруссии порт и крепость Магдебург) составили королевство Вестфальское во главе с братом Наполеона Жеромом.

Пытаясь спасти хотя бы Магдебург, Фридрих Вильгельм (по-видимому, с одобрения, если не по совету Александра) решился на крайний шаг. Он вызвал в Тильзит свою жену, королеву Луизу, европейски знаменитую красавицу, чтобы она своими чарами смягчила гнев Наполеона, но Наполеон проявил к ней лишь преувеличенную любезность, изощрялся в комплиментах ее туалету и в заключение подарил ей вместо Магдебурга красную розу. «Прусская королева действительно прелестна, — написал он 8 июля своей Жозефине. — Она очень кокетничает со мной. Но не ревнуй. Я — как клеенка, по которой все это только скользит».

Тильзитский договор о мире, дружбе и союзе между Францией и Россией был подписан 7 июля 1807 г. и ратифицирован обоими императорами 9-го. Два главных его условия Наполеон навязал Александру как победитель: 1) Россия признавала все завоевания Наполеона, а его самого — императором и вступала в союз с Францией; 2) Россия обязалась порвать с Англией и присоединиться к континентальной блокаде. Если первое условие задевало престиж Российской империи и самолюбие царя, который лишь недавно объявил Наполеона «общим врагом» европейских монархий, а теперь вынужден был обращаться к нему, как принято у монархов: «Государь, брат мой…», то второе условие вредило жизненным интересам России. Учитывая, какую роль играла торговля с Англией в экономической жизни России, можно сказать, что континентальная блокада означала нож в сердце русской экономики.

Впрочем, экономический проигрыш от участия в континентальной блокаде сказался для России позднее. Политически же Тильзит был не только триумфом Наполеона, но и успехом Александра. Проиграв Наполеону две войны, Россия не потеряла ни пяди своей территории. Неудобства престижного толка вполне компенсировались обретением в лице франции могущественного союзника, что позволяло России вместе с Францией (пусть даже на правах младшего партнера) регулировать международные отношения в центральной Европе. К тому же Тильзитский договор прекращал, при посредничестве Наполеона, войну между Россией и Турцией и предоставлял России свободу действий против Швеции.

Понятно, почему на торжествах в Тильзите 9 июля по случаю ратификации договора Александр выглядел столь же удовлетворенным, как и Наполеон. Кульминацией торжеств был совместный парад французской и русской гвардий, который принимали оба императора. Они стояли плечом к плечу: Наполеон — с Андреевской лентой высшего российского ордена св. Андрея Первозванного, Александр — с лентой ордена Почетного легиона, высшей награды Франции. По окончании парада Наполеон попросил назвать ему самого храброго из русских солдат, и, когда ему был представлен Преображенский гвардеец Лазарев, император снял с себя и собственноручно прикрепил к мундиру Лазарева орден Почетного легиона. «Помни, — сказал он солдату, — что это день, когда мы, твой государь и я, стали друзьями». Позднее в Петербурге посол Франции А. Коленкур будет приглашать к себе Лазарева на балы и обеды, шокируя этим русских вельмож. Александр I тоже был шокирован солдатским жестом Наполеона и сразу не нашелся, как на него отреагировать. Лишь возвратившись к себе, он послал Наполеону для храбрейшего из французских солдат знак отличия ордена св. Георгия, т. е. не самый орден, а солдатский Георгиевскйй крест, не рискнув преступить феодальную шкалу привилегий. Этот эпизод несколько омрачил тильзитскую идиллию встреч Наполеона и Александра, а следующий — разбередил болезненную рану, которую Наполеон нанес Александру в мае 1804 г.

Дело в том, что перед расставанием императоры обменялись высшими наградами своих держав. Александр вручил 5 орденов Андрея Первозванного Наполеону, Жерому, Ш.М. Талейрану, И. Мюрату и А. Бертье, а Наполеон — 5 орденов Почетного легиона Александру, вел. кн. Константину Павловичу, министру иностранных дел А.Я. Будбергу, А.Б. Куракину и Д.И. Лобанову-Ростовскому. Александр опрометчиво предложил вместо Будберга (ничем себя не проявившего) наградить Л.Л. Беннигсена, но Наполеон категорически, хотя и не называя причины, отказал, ибо ему, как он рассказывал на острове Св. Елены, «было противно, что сын просит награду для убийцы своего отца». Александр изменился в лице, поняв, в чем дело. У него хватило такта сохранить в разговоре с Наполеоном любезный тон и расстаться с ним внешне очень дружески (отплывая из Тильзита за Неман, он приветливо отвечал Наполеону, стоявшему на берегу с поднятой в прощальном взмахе рукой), но внутренне Александр, должно быть, кипел, сознавая, что никогда не станет другом Наполеона, лишь на время останется его союзником и рано или поздно вместе с другими монархами вновь объявит его «общим врагом»…

Наполеон возвратился из Тильзита в Париж через побежденную, униженную и раболепствовавшую перед ним Германию 27 июля 1807 г. Франция встретила его с небывалым за всю ее историю торжеством, как, может быть, только Древний Рим встречал своих цезарей-триумфаторов. Правда, теперь после Амьенского мира 1802 г. часть нации восприняла Тильзит как всего лишь очередной антракт между войнами и, радуясь миру, славила императора с меньшим доверием к нему, чем пять лет назад. Но все понимали — одни с гордостью, другие со страхом, — что именно теперь могущество Наполеона достигло апогея, и он сам через много лет, уже в изгнании, когда его спросят, какое время своей жизни он считает самым счастливым, вполне обдуманно ответит одним словом: «Тильзит».