Николай Троицкий - Александр I и Наполеон
- Название:Александр I и Наполеон
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Высшая школа
- Год:1994
- Город:Москва
- ISBN:5-06-002839-9
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Николай Троицкий - Александр I и Наполеон краткое содержание
Александр I и Наполеон - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Чем значительнее личность, тем сложнее ее характер и тем больше заметно в ней как хорошее, так и дурное. У Наполеона почти все дурное проистекало из одного источника — его властолюбия. Говорят (Ж. Мишле, Г. Кирхейзен, М. Брандыс, а также А.С. Трачевский, А.К. Дживелегов), что он завидовал Л. Гошу, Ж.В. Моро, даже собственным генералам и маршалам (Ж.Б. Клеберу, Л.Н. Даву, А. Массена), что он боялся того же Моро, Ж. Лафайета, мадам Ж. де Сталь и даже собственного адъютанта Ю. Сулковского. Все это несерьезно. Разумеется, Наполеон был далеко не столь хорош, чтобы признать такую критику, которую герцогиня Л. д'Абрантес считала «лаем, мяуканьем, кваканьем и карканьем над памятью человека, великого настолько, что если бы эти пигмеи вздумали измерить его высоту взглядом, у них случилась бы болезнь шеи». Дело в том, что у Наполеона и дурные черты были крупнее, чем просто зависть к отдельным людям и чувство боязни к ним.
Как всякий деспот, Наполеон, по признанию даже его почитателей, был «невысокого мнения о человеческом роде» (вспомним здесь откровение Александра I: «все люди — мерзавцы», — или позднейшую сентенцию Л.Д. Троцкого обо всех нас: «злые бесхвостые обезьяны, именуемые людьми»). Разумеется, у Наполеона, как и у Александра, были исключения из «человеческого рода» — его родные, друзья, боевые соратники, любимые женщины. Но к большинству человечества он относился бездушно и мог любого из окружающих за любую провинность обидеть, унизить, оскорбить. После солдатски грубой головомойки, которую он устроил Талейрану, старый лис только вздохнул: «Как жаль, что такой великий человек так дурно воспитан!» В приступах гнева, которым Наполеон был подвержен (а то и разыгрывал их артистически, на зависть самому Тальма), он не щадил и самых близких друзей, зная, что никто из них, кроме Данна, не даст ему отпора.
Показательно для него как деспота отношение к женщинам. Да, он почитал свою «маму Летицию», любил всех сестер и обеих жен, влюблялся в других женщин, искренно называл Марию Валевскую «ангелом». Но вообще он считал прекрасную половину человечества умственно и духовно не полноценной, усматривая главные ее грехи в легкомыслии, непостоянстве и… болтливости. После венчания приятельницы всех Бонапартов Лауры Пермон с генералом А. Жюно Наполеон, едва поздравив ее, сказал внушительно: «Запомните. Вы должны все видеть, все слышать и обо всем сразу же забывать. Прикажите вписать эти слова в ваш герб!» Женщин, которые пытались влиять на политику, он просто не выносил. Самая выдающаяся из его современниц баронесса Жермена де Сталь (к тому времени замужняя, но бездетная) спросила его однажды с нескрываемой надеждой на комплимент, кого он считает первой женщиной Франции, и услышала в ответ: «Ту, которая больше всех родила детей своему мужу, мадам».
Одной из самых дурных черт Наполеона-деспота была его привычка вмешиваться в брачные дела своих подданных: он либо запрещал им жениться, либо требовал развестись с их женами, мотивируя свои капризы, как ханжа и скряга. Еще молодым он отказал верному Жюно в руке своей сестры Полины, афористически объяснив: «У тебя ничего и у нее ничего: в сумме — ничего». Став императором, он не разрешал Бертье жениться на княгине Ж. Висконти как ветренице, а Коленкуру — на Адриенне де Канизи как разведенной. В то же время он требовал, чтобы его брат Люсьен развелся со своей супругой — неприлично безродной для члена императорской фамилии, обещая ему взамен — ни больше ни меньше — как трон в Португалии или Испании. Люсьен отверг предложенную сделку и рассорился с Наполеоном на 12 лет…
Деспотический характер Наполеона заставлял его подданных задумываться над судьбами империи. Они и восхищались «повсюдностью» императора, и боялись ее, понимая, что если он так самовластно держит империю в своих руках, то стоит ему пасть (в бою, от болезни, жертвой заговора или случая), как рухнет и вся империя. Многие сознавали, что должен быть предел возможностям любого гения, и опасались, как бы Наполеон не привел их в запредельную пропасть. Самые проницательные замечали, что к 1810 г., когда могущество наполеоновской империи достигло видимого апогея, военная машина Наполеона уже перенапряглась и грозила отказать. Разгромив подряд пять коалиций, его солдаты устали, а генералы и маршалы пресытились победами. Ведь все эти бывшие пахари, конюхи, бочары, половые, бывшие солдаты и сержанты стали не просто маршалами, а графами и баронами, герцогами и князьями, принцами и королями, сами превратились в аристократов, вроде тех, кого они в своей революционной молодости призывали вешать на фонарях. Бернадот, ставший королем Швеции, не мог стереть с груди юношескую татуировку «Смерть королям и тиранам!», — но стыдился ее. Наделенные титулами и орденами, поместьями и деньгами, маршалы сочли себя достаточно повоевавшими и жаждали, что называется, почивать на лаврах. Конечно, они еще повиновались Наполеону (все чаще ворча за его спиной) и могли, как встарь, блеснуть в сражении с любым противником, но уже без былого энтузиазма.
«Начало конца» (по крылатому выражению Талейрана) наполеоновской империи в 1810–1811 гг. провидели и во Франции, и в Европе лишь единицы. Среди них, как ни странно, была мать Наполеона Летиция Бонапарте, которой просто не верилось, что такое неправдоподобное могущество может долго продлиться. «Надо откладывать про запас, — говорила „мама Летиция“. — Ведь когда все это лопнет, мне на руки свалятся сразу 7–8 монархов!» Подавляющему же большинству современников Наполеон и его империя после Тильзита вплоть до 1812 г. казались всемогущими. «Кто не жил во времена Наполеона, — вспоминал А.И. Михайловский-Данилевский, — тот не может вообразить себе степени его нравственного могущества, действовавшего на умы современников. Имя его было известно каждому и заключало в себе какое-то безотчетное понятие о силе без всяких границ».
Кризис союза
Союз между Наполеоном и Александром I, так много значивший и еще более обещавший, был обречен на недолговечность. Правда, в отличие от Александра, которому сразу же пришлось иметь дело с угрожающей оппозицией тильзитскому курсу, Наполеон успел разрекламировать договор, заключенный в Тильзите, и подсчитать, сколь велики вытекающие из него возможности, пока не увидел, уже к началу 1808 г., что Россия уклоняется от выполнения главной статьи договора — о континентальной блокаде. Эта статья представила собой нечто — вроде мины замедленного действия, заложенной в русско-французский союз, главный источник его кризиса. Вторым источником было стремление Наполеона обеспечить за собой (по праву двукратного победителя) роль ведущего партнера по отношению к Александру как ведомому. Александр, которого и без того уже собственные подданные называли «приказчиком Наполеона», не мог позволить себе такого унижения — прежде всего в глазах той же оппозиции, способной на многое, вплоть до очередного цареубийства. В результате через считанные месяцы после Тильзита союз Франции и России оказался в преддверии кризиса.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: