Николай Троицкий - Александр I и Наполеон

Почти одновременно с этой дипломатической викторией на севере царизм одержал еще более важную победу на юге. В затянувшейся войне с Турцией русская армия под командованием М.И. Кутузова 14 октября 1811 г. выиграла битву у Слободзеи. Турки пошли на мирные переговоры, но тянули время, зная, что Наполеон готовится напасть на Россию. В середине мая 1812 г., когда они все еще торговались об условиях, к Александру I приехал от Наполеона граф Л. Нарбонн с заданием выяснить, насколько Россия готова к войне с Францией. Кутузов тут же изобразил перед турецким султаном вояж Нарбонна как миссию дружбы и убедил султана в том, что если уж непобедимый Наполеон ищет дружбы с Россией, то ему, побежденному султану, сам аллах велит делать то же. Султан согласился и 16 (28) мая. приказал своему визирю подписать с Кутузовым Бухарестский мирный договор, по которому Россия высвободила для борьбы с Наполеоном 52-тысячную Дунайскую армию и еще приобрела Бессарабию.

Таким образом, замысел Наполеона об изоляции России и одновременном ударе на нее с трех сторон силами пяти держав был сорван. Русская дипломатия перед самым нашествием обезвредила двух из пяти предполагавшихся противников. Фланги свои Россия успела обезопасить.

Но борьба между Наполеоном и Александром за союзников на этом не закончилась. Феодальные Австрия и Пруссия были втянуты в союз с буржуазной Францией насильно и помогали Наполеону чуть ли не из-под палки, готовые в первый же удобный момент переметнуться на сторону феодальной России (что они в конце концов и сделали). Посланец Франца I граф А. Аебцельтерн уже в июне 1812 г. приезжал к Александру, дабы заверить его, что и численность, и действия австрийского вспомогательного корпуса «по возможности будут ограничены» и что в любом случае «Австрия навсегда останется другом России». Фридрих Вильгельм III прислал царю аналогичные заверения: «Если война вспыхнет, мы будем вредить друг другу только в крайних случаях. Сохраним всегда в памяти, что мы друзья и что придет время быть опять союзниками».

Готовясь к войне, царизм, естественно, крепил оборону страны — на случай, если Наполеон нападет первым. В то же время Александр I под влиянием реваншистских планов, которыми осаждали его Л.Л. Беннигсен, П.И. Багратион и др., надеялся «сразить чудовище» (как повторял он полюбившееся ему выражение Ж.Б. Бернадота по адресу Наполеона) превентивным ударом. С этой целью в конце 1810 г. он попытался привлечь на свою сторону поляков, а когда эта попытка не удалась, к осени 1811 г. договорился о совместном выступлении с Фридрихом Вильгельмом III. 5 (17) октября канцлер Н.П. Румянцев и военный министр М.Б. Барклай де Толли подписали с начальником Генерального штаба Пруссии Г. Шарнгорстом конвенцию, согласно которой 200-тысячна я русская и 80-тысячная прусская армии должны были наступать, чтобы «дойти до Вислы раньше, чем неприятель утвердится на ней». 24, 27 и 29 октября последовали «высочайшие повеления» Александра I командующим пятью корпусами на западной границе (П.И. Багратиону, Д.С. Дохтурову, П.Х. Витгенштейну, И.Н. Эссену и К.Ф. Багговуту) приготовиться к походу. Россия могла начать войну со дня на день [101] Этот факт, который советские историки старательно утаивали, документально засвидетельствован еще в 1904 г.: Отечественная война 1812 г. Материалы военно-ученого архива (далее — ВУА). СПб., 1904. Т. 5. С. 268–270, 302–304, 313–315. .

В этот критический момент струсил, заколебался и вильнул под железную пяту Наполеона Фридрих Вильгельм III. Он не ратифицировал русско-прусскую конвенцию, а затем послушно вступил в союз с Наполеоном. Раздосадованный Александр I, этот владелец 20 млн. рабов, 1 марта 1812 г. написал королю Пруссии — владельцу 6 млн. рабов: «Лучше все-таки славный конец, чем жизнь в рабстве!»

Вероломство Пруссии помешало Александру начать и третью войну против Франции первым — Наполеон опередил его.

Вечером 12 июня Александр I танцевал на балу у генерала Л.Л. Беннигсена в его имении Закрет под Вильно. Занятый таким образом и в таком месте, он получил известие: французы вторглись в пределы России. Царь не выказал никаких эмоций и даже не сразу ушел с бала. Его хладнокровие скорее было рассчитано на публику, в душе он не мог не содрогнуться.

После того как Пруссия и Австрия вступили в союз с Наполеоном, Александр отказался от планов наступательной войны и приготовился к войне оборонительной. С конца апреля 1812 г. он был уже в армии. Нота с объявлением войны, которую французский посол Ж.А. Лористон вручил управляющему Министерством иностранных дел России А.Н. Салтыкову 10 июня, за два дня до нашествия, была доставлена Александру из Петербурга в Вильно лишь 13-го. Но эта формальность уже не имела значения. От А.И. Чернышева и других разведчиков царь знал заранее и время, и место наполеоновского вторжения, и силы его. Агрессия Наполеона не заключала в себе никакой неожиданности, но грозила смертельной бедой. Больше 100 лет, со времени Карла XII, внешний враг не ступал на русскую землю, и вот теперь он снова топтал ее — враг, на этот раз более могучий, чем когда-либо.

Всего, по ведомости военного министерства Франции, с 12 по 19 июня перешли русскую границу 448 083 завоевателя [102] Позднее разновременно, вплоть до ноября, к ним присоединились еще 199 075 человек. Всего, таким образом, Наполеон бросил против России 647 158 человек (Chambray G. Histoire de l'expédition de Russie. P., 1839. T. 1. Прил. 2). . С такой тьмой врагов Русь не сталкивалась и во времена монголотатарского нашествия. Да и вообще никогда ни один завоеватель — даже Ксеркс и Аттила — не водил за собой таких полчищ. Правда, французов в армии Наполеона 1812 г. было меньше половины. Большинство же составляли сателлиты, которые (кроме итальянцев и поляков) воевали нехотя, часто дезертировали и подрывали хваленую дисциплину «Великой армии». Слабее обычного был теперь и ее командный состав: Ж. Ланн еще в 1809 г. погиб, А. Массена оставлен дома, Л.Г. Сюше, Ж.Б. Журдан и Н.Ж Сульт сражались в Испании, а Ж.Б. Бернадот перешел в стан врагов. И все же мощь полумиллионной армии вторжения казалась всесокрушающей. Ее вел сам Наполеон. С ним шли 11 маршалов, в том числе Л.Н. Даву, М. Ней, И. Мюрат, Ж.Б. Бессьер, Ф.Ж. Лефевр, вице-король Италии Е. Богарне, «польский Баярд» Ю. Понятовский, «ворчуны» Старой и Молодой гвардии, герои Аустерлица и Фридланда. Все они верили в звезду Наполеона и вдохновлялись его приказом, который гласил: «Солдаты! Вторая польская война началась. Первая кончилась Фридландом и Тильзитом. В Тильзите Россия поклялась хранить военный союз с Францией и бороться против Англии. Теперь она нарушила свои клятвы. Россия увлечена роком — да свершится судьба ее!»