Константин Звонарев - Агентурная разведка. Книга первая. Русская агентурная разведка всех видов до и во время войны 1914-1918 гг.

Единственно с кем у министерства иностранных дел существовало трогательное единение и согласие — это с департаментом полиции министерства внутренних дел. К этому имелось много разнообразных причин, но главными из них были следующие.

1. В руках министерства внутренних дел находился "черный кабинет", дававший министерству иностранных дел много ценнейших документов из дипломатической почты иностранных государств.

2. При желании департамент полиции мог сильно препятствовать министерству иностранных дел при выдаче сотрудникам последнего свидетельств о благонадежности, необходимым для выезда за границу, как это и проделывалось неоднократно с офицерами, посылавшимся за границу военным ведомством.

3. Министерство иностранных дел для поддержания своих акций заграницей было крайне заинтересовано в успешной борьбе с революционным движением внутри России.

"Козлом отпущения" для всех капризов министерства иностранных дел являлось военное ведомство, не сумевшее себя поставить на должную высоту. Оно и шага не могло сделать без того, чтобы не встретиться, в том или ином виде, с противодействием министерства иностранных дел. Этот антагонизм дошел до того, что в июне 1892 г. по приказанию царя понадобилось созвать специальное совещание, состоявшее из министров: военного, иностранных и внутренних дел. Предметом обсуждения на совещания явился вопрос "о своевременном приведении русской армии на военное положение в случае разрыва с нашими западными соседями". Протокол совещания был утвержден царем. В результате этого совещания военное министерство получило следующее задание: "чтобы при объявлении нам войны не быть застигнутыми врасплох, получать из Германии и Австро-Венгрии возможно точные сведения о всех военных приготовлениях от наших миссий, консульств и других агентов".

Для этой цели на военного министра было возложено:

1. Принятие мер к ознакомлению наших консулов в Германии и Австро-Венгрии с техникой приведения их вооруженных сил на военной положение.

2. Содержание тайных военных агентов при консулах, пребывающих в наиболее важных в военно-политическом отношении пунктах.

Казалось бы, что постановления этого совещания, утвержденные царем, являлись как бы законом для царских чиновников и подлежали немедленному проведению в жизнь. В действительности же дело обстояло совершенно иначе. Вначале военное министерство принялось весьма горячо за создание агентурной сети в пограничных районах соседних государств. Позднее, натолкнувшись на пассивное, а нередко и активное, и даже открытое сопротивление министерства иностранных дел, громадные формальности и канцелярщину, — военное министерство охладело и в конце концов махнуло рукой на постановления совещания и на надпись царя "быть по сему". Министерство иностранных дел в течении 12 лет почти регулярно через каждые два-три года запрашивало военное министерство: "что сделано военным ведомством для проведения в жизнь постановлений совещания 1892 г."? Каждый такой вопрос неизменно сопровождался критикой слабых мероприятий и нерешительности военного ведомства и сообщением, что "министерство иностранных дел слагает с себя ответственность за могущие быть последствия от неисполнения высочайшей воли".

В первое время военное ведомство аккуратно отвечало на эти запросы министерства иностранных дел, не подозревая, видимо, их истинного смысла и цели. Но позднее, когда оно поняло, что министерство иностранных дел своими запросами как бы показывает свою громадную заинтересованность в хорошей поставке военной разведки, а с другой стороны, всеми силами тормозит налаживание этого дела, — оно перестало отвечать.

Приведенная выдержка из постановлений указанного совещания показывает также, что военная разведка была поставлена настолько слабо и военное ведомство было настолько беспомощно, что потребовалось обсуждение вопросов военной разведки в компании министров иностранных и внутренних дел.

Весьма характерный пример из области взаимоотношений министерств военного и иностранных дел приводят в своем дневнике А. А. Половцев [6] См. А. А. Половцев - Дневник. "Красный Архив", том IV. .

"….Завтракает у нас посланник в Копенгагене Извольский. Рассказывает главные черты своего пребывания посланником в Японии. У него на глазах создавались армия и флот, предназначавшиеся для войны с Россией. О таковых приготовлениях Извольский писал министру иностранных дел Ламздорфу, который не обращал на его донесения внимания, полагая, что это составляет обязанность военного агента, а между тем военным агентом был Ванновский, попавший на эту должность исключительно потому, что он был племянником военного министра. Ванновский ничего не сообщал Извольскому на том основании, что военные приготовления не касаются дипломата, так что Извольскому приходилось собирать эти сведения от военных агентов иностранных государств, преимущественно французского".

Аналогичных примеров имеется бесконечное количество. Они даю убийственную характеристику обоих этих ведомств, не сумевших подняться выше мелких дрязг и склок ради общего дела.

Во исполнение постановлений совещания 1892 года министерство иностранных дел решило провести в жизнь следующие мероприятия:

1. Предпринять некоторые новые назначения пограничных консулов.

2. Поручить своей 1-й экспедиции снабдить всех пограничных консулов в Пруссии и Австрии однообразным шифром для сношений с Берлином и Веной, генерал-губернаторами Варшавы, Вильно и Киева, а также для сношений между собой.

3. Предложить посланникам в Дании и Швеции, а также послу в Лондоне, подыскать доверенных лиц, которым консула могли бы адресовать вышеупомянутые телеграммы.

4. Поручить 1-й экспедиции составить словарь условного языка для открытых телеграмм.

5. Поручить генеральному консулу в Данциге барону Врангелю главный надзор за единством в действиях прочих консулов в Пруссии.

6. Снабдить последнего особым шифром для сношений с Варшавой и Вильно.

В декабре 1895 года посол в Берлине Остен-Сакен сообщил министру иностранных дел, что из всех указанных выше преднамерений министерства иностранных дел отчасти исполнены лишь первые три пункта, и то не вполне. Так, например, вице-консул в Торне не назначен, несмотря на всю важность этого пункта. Во всей Познанской области, населенной поляками и имеющей с Россией общую границу на сотни верст, не имеется ни одного русского агента. Из трех русских миссий в Германии только один граф Муравьев ответил Остен-Сакену, что требуемая "личность для передачи депеш им отыскана".

Последние же три пункта оставались неисполненными, Генеральный консул барон Врангель никаких письменных приказаний и инструкций "о главном надзоре за единством действий консулов" не получил и даже не знал, "чего он может требовать от них — ему ни в чем не подчиненных, а тем более от военных агентов в Кенигсберге или будущего — в Торне".