Валентин Седов - Славяне в древности

Рис. 41. Украшения и керамика культуры подклешевых погребений: 1, 2, 4, 5 — глиняные сосуды; 3 — булавка; 6 — височное кольцо со спиральным окончанием и биспиральными подвесками. 1 — Шимборзе; 2, 6 — Варшава-Грохув; 3 — Трансбур; 4 — Сарнувек; 5 — Бжесць

Есть все основания рассматривать население культуры подклешевых погребений как славянское. Начиная с этой культуры прослеживаются элементы преемственности в эволюционном развитии древностей вплоть до достоверно славянских эпохи раннего средневековья. Отнесение процесса становления славянского этноса к более раннему времени представляется невозможным: лужицкая культура, как показано выше, была еше древнеевропейским образованием с несколькими неустойчивыми диалектами.

Образование единого языка (и этноса) немыслимо, если в течение какого-то времени на определенной территории не существовала бы соответствующая группа населения, проживавшая в одинаковых условиях. Отмечая это обстоятельство, А. Мейе писал, что причины, вызывавшие языковые новообразования в среде индоевропейцев, еще слишком мало изучены, но одним из процессов было смешение индоевропейских племен с племенами, говорившими на других языках. В качестве примера ученый называет греческий язык 15.

Концепция А.Мейе о лингвистической дифференциации как результате внешнего импульса со стороны субстрата подверглась критике и ие может быть признана всеобъемлющей. Однако из этого не следует, что мысль этого исследователя о возможном образовании новых индоевропейских язы¬ков в условиях взаимодействия двух родственных (или неродственных) диалектов должна быть отвергнута. В отличие от греческого, славянский язык сохранил множество особенностей, унаследованных от праиндоевропейского, элементы неиндоевропейского субстрата в нем ие проявляются.

А. Мейе подчеркивал, что славянский — это индоевропейский язык архаического типа, словарь и грамматика которого в отличие от греческого не испытали потрясений 16. Предлагаемое заключение, основанное на археологических материалах, о становлении славян как самостоятельного этноса около середины I тыс. н.э. в условиях внутрирегионального взаимодействия северо-восточных групп древнеевропейского населения (носителей лужицкой культуры) с расселившимися на их территории племенами поморской культуры, принадлежавшими к древних периферийным диалектным формированиям балтского этноязыкового массива, нисколько не противоречит каким-либо лингвистическим данным.

Культура подклешевых погребений соответствует первому периоду истории праславянского языка. Это было время, когда язык славян только что начал самостоятельное развитие, постепенно вырабатывая собственную структуру, отличную от других индоевропейских языковых систем, и свою лексику. По времени культура подклешевых погребений соответствует раннему этапу праславянского языка по периодизации Ф.П. Филина 17. Характеризуя происшедшие в это время языковые новообразования, исследователь отмечает, что они касались и области гласных (ослабление роли лабиализации), и характера количественных и качественных чередований, и изменения древних ларингальных звуков, и некоторых перемен в системе согласных, и грамматических преобразований. По всей вероятности, Ф.П. Филин был прав, утверждая, что «истоки многих новообразований были заложены еще до окончательного выделения общеславянского языка из древних индоевропейских диалектных группировок» 18. Начало языковых процессов, приведших к формированию особенностей, которые стали специфически славянскими, действительно, могло относиться к эпохе древнеевропейской общности. Ведь выделение праславянского из древнеевропейского было процессом постепенным. Началось оно в диалектах древнеевропейской общности и завершилось в период культуры подклешевых погребений.

Ареал культуры подклешевых погребений полностью соответствует тем географическим особенностям, которые характеризует лексика праславянского языка — наличие большого количества терминов, относящихся к обозначению лесной растительности и обитателей лесов, озер и болот, при отсутствии слов, обозначающих специфику морей, горных местностей и степей. Древний славянский регион, или славянская прародина, таким образом, судя по лексическим данным, находился в лесной, равнинной местности с наличием озер и болот, в стороне от моря, горных хребтов и степных пространств 19.

Не противоречит локализации ранних славян в ареале культуры подклешевых погребений и данные сравнительно-исторического языкознания. На севере носители этой культуры вплотную соприкасались с племенами западных балтов. Между ареалами культуры подклешевых погребений и поморских древностей Нижнего Повислеиья отчетливой границы не было. По существу это была единая территория с переходной полосой, в которой сочетались элементы той и другой культур. Отдельные подклещевые погребения, выявленные в Нижнем Повисленье, как и поморские захоронения в регионе культуры подклешевых погребений, говорят о некотором взаимопроникновении славянского и западнобалтского населения. Отношения между носителями культуры подклешевых погребений и племенами культуры западнобалтских курганов — предками средневековых пруссов, ятвягов, галиндов и куршей — были не менее тесными. Об этом, в частности, свидетельствуют нередко встречаемые в западнобалтских древностях глиняные сосуды, напоминающие по форме лужицко-подклешевые. Близкими были орудия труда и украшения, в частности булавки с плоскоспиральными головками, спиральные браслеты и другое. Некоторые металлические предметы (втульчатые топоры, массивные шейные гривны, браслеты и др.) были одинаково характерны как для культуры подклешевых погребений, так и для древностей западнобалтских курганов.

Следует подчеркнуть, что ранние славяне, как свидетельствует лингвистика, соседили с древними западнобалтскими диалектами 20. Центральное ядро балтов, представленное в эпоху раннего железа культурой штрихованной керамики, и днепровские балты (племена днепро-двинской, юхновской и верхнеокской культур) находились в стороне от этих соседских контактов. Славянские земли были отделены от них естественной преградой — крупным сплошным массивом дремучих лесов, пущей. Это археологическое заключение коррелируется с данными лингвистики, говорящей об отсутствии в течение длительного времени непосредственных контактов между славянами и предками летто-литовских племен 21. Первые контакты славян с летто-литовцами еще К. Буга определил VI—VII вв. н.э. Они соответствуют ранней миграции славян в северо-западные земли Восточноевропейской равнины, датируемой археологически серединой I тыс. н.э.