Array Сборник - Великие русские женщины. От княгини Ольги до Терешковой

Анна Андреевна говорила, что их с Гумилевым связывали «странные и непонятные отношения», которые не прекратились и после его смерти: он всегда существовал в ее мыслях, снах, стихах

В 1914 году вышел новый сборник стихов Ахматовой «Четки» и началась Первая мировая война. Гумилев ушел добровольцем на фронт. Через два года, в один из приездов Николая в Петербург, между супругами, давно жившими каждый своей жизнью, произошло решительное объяснение. Но развод не последовал – сделать это до революции было непросто. Они развелись в 1918-м. А в 1921 году Гумилева арестовали и, несмотря на все хлопоты Анны, обратившейся за помощью к Горькому и Луначарскому, расстреляли как заговорщика. Это стало одним из самых страшных событий в жизни Ахматовой.

Николай Гумилев и Анна Ахматова с сыном (1915)

Как позже писала Ахматова, главным впечатлением 1920-х годов стала крайняя нужда: очереди за хлебом, практически полное отсутствие других продуктов, безденежье. «Еду мы варили редко, – вспоминала Анна Андреевна, – нечего было и не в чем». В тот момент она была замужем за ученым-востоковедом Владимиром Шилейко. Брак этот оказался очень недолгим, но, расставшись, бывшие супруги сохранили дружеские отношения.

«Каждый раз опять и опять удивляются моим новым стихам: они надеялись, что на этот раз, наконец, у меня окажется про колхозы»

Анна перебивалась случайными заработками, стараясь хоть что-то посылать сыну в Бежецк, и почти ничего не писала. В усталой женщине, стоявшей в продуктовой очереди, донашивавшей «довоенную» юбку и потрепанное бесформенное пальто, трудно было узнать популярного поэта, которому еще недавно рукоплескали модные салоны Петербурга и Парижа. В 1924 году стихи Анны были напечатаны в последний раз перед «первым антрактом» – так Ахматова называла последовавший затем долгий перерыв. «Красный террор» 1920-х плавно перешел в репрессии 1930-х. На глазах Анны Андреевны арестовали Осипа Мандельштама. Обстановка была тревожной, Ахматову мучили зловещие предчувствия. Ежедневно ожидая обыска и ареста, она уничтожила личные бумаги и перестала записывать стихи. Многие из ее стихотворений сохранились только благодаря преданным друзьям. Лидия Чуковская вспоминала, как происходило чтение новых творений Ахматовой, которыми ей хотелось поделиться. Она писала их на клочках бумаги, показывала подруге и сразу же сжигала. «Это был обряд: руки, спичка, пепельница, – обряд прекрасный и горестный». Чуковская запомнила множество произведений поэта, сохранив их, таким образом, для будущих читателей.

Анна Ахматова и ее муж Николай Лунин, искусствовед (1920)

Однажды «взяли» и Льва Гумилева, к тому моменту уже студента университета, и гражданского мужа Анны, Николая Лунина. Анна Андреевна написала Сталину, уверяя, что произошла ошибка, ее сын и муж не имеют отношения к антисоветским заговорам. Через несколько дней их отпустили. Но власть держала семью поэта на коротком поводке: в 1938 году Лев Гумилев снова привлек внимание «органов» – его арестовали как неблагонадежного и приговорили к пяти годам лагерей. Самым страшным было ожидание приговора. Ахматова вместе с тысячами других матерей и жен «врагов народа» часами, сутками стояла в тюремных очередях, чтобы узнать хоть что-нибудь о судьбе сына или передать ему вещи и продукты. В это время Анна Андреевна создала одно из самых значительных своих произведений – поэму «Реквием», посвященную всем, кто прошел ужас репрессий. Долгое время ее текст существовал только в памяти поэта и нескольких ее близких друзей и был записан лишь в 1962 году.

Лев Николаевич Гумилев (1912–1992) – известный историк-этнолог и востоковед, доктор исторических и географических наук. В годы репрессий провел в заключении в общей сложности четырнадцать лет. По возвращении защитил сначала кандидатскую, а потом две докторские диссертации. Создал пассионарную теорию этногенеза, объясняющую большую часть закономерностей процесса истории. В последние годы жизни работал в НИИ при Ленинградском университете.

Во время войны Ахматова вместе со многими другими деятелями искусств эвакуировалась в Ташкент. «В Ташкенте я впервые узнала, что такое в палящий жар древесная тень и звук воды», – записала она позже в автобиографии. Тогда Ахматова получила открытку от сына, после освобождения из заключения ушедшего добровольцем на фронт: Лев писал, что любит ее, и уверял, что все будет хорошо. Анна Андреевна, как и все советские люди, надеялась, что после войны многое изменится, что все «очистится», все невинно пострадавшие будут выпущены из тюрем… К сожалению, надежды оказались напрасными.

Ахматова и Пастернак на творческом вечере (1946)

Все пережитое в трудные годы вылилось в стихи. «Я снова начинаю писать, – говорила Ахматова в 1936 году, – но почерк у меня изменился, но голос звучит по-другому».

В 1940 году совершенно неожиданно ее начали издавать и даже приняли в Союз писателей. Метаморфозы объяснялись просто: на одном из приемов Сталин поинтересовался, где сейчас Ахматова. Отбор стихов для публикации происходил нелегко. «Каждый раз опять и опять удивляются моим новым стихам: они надеялись, что на этот раз, наконец, у меня окажется про колхозы», – иронизировала Анна Андреевна.

«Она притягивала к себе не только своими стихами, не только умом, знаниями, памятью, но и подлинностью судьбы»

Период официального признания и послевоенной народной любви, когда лестничную площадку перед квартирой поэта заваливали цветами, был недолгим. В 1946 году вышло печально известное постановление ЦК о журналах «Звезда» и «Ленинград», где в самых резких выражениях осуждалось творчество Ахматовой и Зощенко.

В день выхода постановления никто не сообщил о нем Анне Андреевне. Кто-то из знакомых не решался позвонить, кто-то думал, что она уже все знает… В результате она прочитала гневную статью на улице, в газете, вывешенной на стенде. Ахматова сразу поняла, что ждет ее и близких. Льва Гумилева исключили из аспирантуры института, где он недавно восстановился, а в 1949 году арестовали и осудили на десять лет, и никакие хлопоты матери ему не помогли.

Обвинения, изложенные в постановлении и озвученные в докладе Жданова, были абсурдны. Анну Андреевну называли «не то блудницей, не то монахиней, у которой блуд смешан с молитвой», обвиняли в «эротизме», «декадентстве» и «нанесении вреда делу воспитания нашей молодежи». Ахматову и Зощенко исключили из Союза писателей, лишили продуктовых карточек и запретили оплачиваемые поэтические выступления, то есть практически обрекли на нищету.