Ирвинг Финкель - Ковчег до Ноя: от Междуречья до Арарата

Коллекция клинописных табличек Британского музея поражала и до сих пор поражает всякое воображение. В шкафах, заполненных ящиками викторианской эпохи со стеклянными крышками, хранится около ста тридцати тысяч глиняных табличек, покрытых клинописью, – удивительных посланий из эпохи, длившейся три тысячелетия. Можно ли желать большего?

Теперь, погрузившись в глубины истории, нам надо осмотреться кругом и понять, что это за часть света, откуда появились у нас клинописные таблички (если они не росли прямо в музейных витринах, как, по моим подозрениям, втайне представлял себе мой старый профессор), и поискать этих самых шумеров, вавилонян и ассирийцев, которым мы ими обязаны. Одновременно нам надо понять, что именно писали на них жители древнего Междуречья.

Родина клинописи имеет звучное название, обычно прячущееся где-то в задних отделах нашей головы: Месопотамия. Это слово имеет греческое происхождение: месо значит между, потамос значит река [17](ср. гиппопотам – речной конь, от гиппос – конь, потамос – река). Когда-то учитель младших классов рисовал для своих учеников мелом на черной доске эти две реки – слева Евфрат, справа Тигр, – радостно припевая «Сколько миль до Вавилона?». Но после Первой мировой войны это старинное название было официально заменено на название государства, занимающего сегодня ту же самую территорию, – Ирак. Что до современных названий обеих рек, то они вполовину столь же древние, как само время; их можно распознать в раскрывающейся перед нами цепочке их названий на языках, на которых писалась история Месопотамии: buranun и idigna по-шумерски, purattu и idiqlat по-вавилонски, perat и hiddeqel на древнееврейском, euphrátēs и tigris на древнегреческом, Jurat и dijla по-арабски.

Что для Египта Нил, то для Месопотамии – Тигр и Евфрат: источник жизни, кровеносная система. Плодородие и богатство, которым они вознаграждали труд искуснейших в мире ирригаторов, имели далеко идущие последствия: древний Ирак стал мирового масштаба лабораторией научных открытий и технических изобретений, центром торговли и политики. Мы не знаем достоверно, кто и когда впервые покорил стихию этих вод. Несомненно, раньше других это сделали шумеры, которых прославил сэр Леонард Вулли, раскопавший царские гробницы в их столичном городе Уре [14]. Именно шумеры, скорее всего, сделали первые шаги по изобретению письменности, и именно их язык, как мы уже видели, был первым языком, для которого разрабатывалось клинописное письмо. С появлением месопотамской письменности завершился доисторический период и началась история, основывающаяся на записях о событиях, т. е. история в собственном смысле этого слова.

Сегодня мы располагаем на удивление большим объемом знаний о древней Месопотамии. Отчасти, конечно, благодаря археологии, раскапывающей и исследующей гробницы и постройки, горшки и миски; но лишь изучая письменные документы исчезнувшей культуры, можно достичь ее глубокого понимания. По этим документам мы можем проследить ее историю и наполнить ее живыми человеческими характерами и реальными событиями; мы можем наблюдать за этими людьми в их работе и каждодневной жизни; мы можем читать их молитвы и их литературу – и понемногу начать понимать их самих. Те, кто решил изучать древних жителей Месопотамии по их письменным памятникам, сделали поистине благословенный выбор, потому что даже необожженные глиняные таблички могут сохраняться в земле тысячелетиями.

(Археолог, которому на раскопках выпадает счастье обнаружить несколько табличек, может быть смущен тем, что они влажные на ощупь – это бывает с табличками из необожженной глины. Он может не беспокоиться – за день или два на открытом воздухе при теплой погоде они затвердеют достаточно, чтобы вручить их нетерпеливому исследователю для расшифровки. Невозможно передать словами, насколько это увлекательно – наткнуться на такую табличку, извлечь ее из земли как картофелину и наконец прочесть, в первый раз за тысячелетия!)

Благодаря этому фактору необыкновенной сохранности табличек до нас дошел самый широкий спектр документов как государственного, так и частного характера, в большинстве своем имеющих эфемерное назначение и совершенно не предназначенных для вечности. Самое поразительное – то, что основная часть когда-либо написанных клинописных табличек, за исключением тех, что были преднамеренно уничтожены еще в древности, и тех, что были раскопаны в новое время, по-прежнему ожидают нас в земле на территории Ирака: все, что нужно, – в один прекрасный день раскопать их и прочесть.

Раскопки начались в 1840-х годах и очень скоро стали поставлять клинописные таблички в большом количестве, еще до того как их смог прочесть хоть один человек. Целью первых экспедиций было произвести раскопки там, где происходили библейские события, чтобы найти подтверждение текстам Священного Писания. Турецкие власти дали разрешение как на сами раскопки, так и на вывоз находок в Лондон. Именно благодаря этому стала возможной расшифровка аккадской клинописи, что дало толчок развитию ассириологии. Для любого мыслящего человека расшифровка клинописи должна стоять в одном ряду с другими величайшими интеллектуальными достижениями человечества; лично я считаю, что это достижение надо было бы увековечить на почтовых марках и на магнитиках на холодильнике. Расшифровка клинописи оказалась возможной, как и для египетских иероглифов, лишь благодаря обнаружению параллельных надписей на двух или более языках. Греческий текст на Розеттском камне позволил первым египтологам расшифровать параллельный иероглифический текст; подобно этому, древнеперсидская клинописная надпись, найденная в Бехистуне на северо-западе Ирана и датируемая 500-ми годами до Р. Х., позволила постепенно расшифровать вавилонскую клинопись той же эпохи – благодаря тому, что древнеперсидский текст на этой надписи сопровождается переводом на вавилонский. В обоих рассматриваемых случаях произношение царских имен – Клеопатры и Птолемея на древнеегипетском, Дариавуша (Дария) на древнеперсидском – дало первые проблески понимания того, как пользовались этими двумя древними преимущественно силлабическими системами знаков.

Без таких двуязычных подсказок клинопись могла бы навсегда остаться неразгаданной. Идентификация первых клинописных знаков, соответствовавших слогам da-, ri- и так далее, происходила в рамках предположения, затем оправдавшегося, что вавилонский язык принадлежал к семитской группе. Процесс расшифровки, таким образом, сразу пошел по правильному пути и сравнительно быстро привел к успеху. Ключевыми фигурами в нем были Георг Гротефенд (1775–1853) и Генри Кресвик Роулинсон (1810–1895) для древнеперсидской версии, и в особенности ирландский священник Эдвард Хинкс (1792–1866), до сих пор не воспетый гений (если когда-либо были такие), который чудесным образом занялся изучением клинописи в надежде, что это поможет ему в серьезном изучении египетских иероглифов. Хинкс был первым современным человеком, понявшим сложное устройство вавилонской клинописи. Главная трудность и постоянно возникающий источник недоразумений – это наличие шумерских и аккадских слов в одном и том же тексте, из-за чего становится трудным обнаружить различия между обоими языками. Еще в начале XX века некоторые исследователи продолжали считать, что шумерского языка как такового не существовало, а был только особый шифр или код, использовавшийся писцами. На самом деле клинописные коды действительно существовали, но использование шумерского языка не относится к их числу. Сегодня мы располагаем полным списком клинописных знаков, детальными грамматическими руководствами и тяжеленными словарями как вавилонского (аккадского), так и шумерского языка. Пользуясь этими капитальными ресурсами, созданными героическим трудом нескольких поколений ассириологов, мы можем теперь без особенных усилий прочесть, например, табличку Ковчега и сделать ее перевод на английский.