Ирвинг Финкель - Ковчег до Ноя: от Междуречья до Арарата

За многие века должны были накопиться основательные медицинские знания, и унаследованные от предыдущих поколений, и приобретенные на практике в походных условиях: как остановить кровь, как извлечь стрелу, как зашить рану, как срочно ампутировать конечность раскаленным варом. Важно было также уметь в конкретном случае принять решение, стоит ли бороться за жизнь раненого воина; все это само собой разумеется. Однако ни в одном из известных нам медицинских текстов ни о чем таком нет даже намеков. Мы должны либо предположить, что все медицинские сведения в армии передавались только устно, от знатоков к новичкам, либо допустить, что мы по каким-то причинам пока не обнаружили ни одного подобного текста. Я думаю, что скорее верно второе предположение.

Возвращаясь к принципу Ниагары, заметим, что некий писец на высокой должности в ассирийской столице Ашшуре однажды составил каталог медицинских текстов, имеющихся в библиотеке. Там есть раздел, содержащий манящие своей недоговоренностью заголовки (по первым строчкам текстов):

Если кто-то, мечом или камнем из пращи…

Если кто-то… перед кораблем.

Эти утерянные таблички говорили, конечно, не о болезнях и не о дьявольских кознях, но именно о ранениях – полученных в сражении, на производстве или от разъяренного быка. По их первым строчкам можно представить себе, что когда-то и в Месопотамии пользовались руководствами по исцелению ран, как ими пользовались в Египте. В один прекрасный день я найду эти таблички!

Богатейшим источником бытовых сведений являются таблички с поговорками и поучениями; среди них есть даже таблички, датируемые третьим тысячелетием до Р. Х. В школах писцов они всегда были основным учебным материалом. Шумеры использовали этот материал интригующим образом – так, чтобы юный ученик сгорал от нетерпения узнать, что там будет дальше:

В те дни, далекие дни,

В те ночи, давние ночи,

В те годы, далекие годы,

В те дни мудрец хитроумный, красноречивый, живший в Стране,

Шуруппак, мудрец хитроумный, красноречивый, живший в Стране,

Шуруппак давал советы своему сыну,

Шуруппак, сын Убар-Туту, давал советы своему сыну Зиусудре:

«Сын мой, совет я тебе дам – совету моему внемли!

Зиусудра, слово я тебе скажу – ухо наставь!

Советом моим не пренебрегай!

Слово, сказанное мною, не отвергай!

Драгоценны советы старца – шею свою к ним склони!»

Этот муж из Шуруппака был правителем города, последним скрывшегося в водах Потопа; он обращается к своему сыну Зиусудре, как мы увидим ниже – шумерскому аналогу библейского Ноя, построившему спасительный ковчег и обретшему для самого себя вечную жизнь [19]. Дальше в тексте идут наставления, не имеющие никакого отношения к ковчегам или кораблестроению; они представляют собой правила поведения, характерные для сельскохозяйственного общества, род моральных предписаний, которые Бендт Альстер, переведший их на английский, называет «скромным эгоизмом»: не делай другим того, что может спровоцировать их ответные действия против тебя. Этот текст пользовался огромным уважением; его самые ранние версии восходят к середине третьего тысячелетия до Р. Х., а в первом тысячелетии в Ассирии и в Вавилоне он все еще переписывался и читался благодаря аккадскому переводу, который нам тоже весьма пригодится.

Поговорки и основанные на них тексты с поучениями, таким образом, бытовали и на шумерском и на аккадском; по-шумерски совершенно естественно звучат лаконичные, язвительные и даже циничные словечки вроде, например, такого: «Не смейся в разговоре с замужней: дурные слухи – большая сила». Слово kiskilla, «девственница», буквально означает «чистое место»; в начале исторического времени безусловно требовалось, чтобы девушка перед вступлением в брак оставалась девственной. Примерно около 1800 г. до Р. Х. один вавилонский распутник, приведенный к судье, свидетельствовал следующим образом: Клянусь, что я не имел с ней сношений, что мой пенис не входил в ее вагину. В наше время вряд ли кому-нибудь пришло бы в голову вдаваться в такие технические подробности. Жители Месопотамии всегда очень боялись клеветы, это был один из их «пунктиков», они называли клевету «бесом, показывающим на тебя пальцем на улице». Жертва клеветы, однако, всегда могла швырнуть в реку глиняный раскрашенный язык, исписанный магическими словами, – вроде бы помогало. Сам царь Асархаддон однажды выразил это в VII веке в письме из Ниневии: « Устная поговорка гласит: Слово согрешившей жены в суде всегда возьмет верх над словом ее мужа»; а в одном классическом вавилонском поучении [20]говорится: «Не люби, господин мой, не люби! Женщина – яма, капкан, ловушка! Женщина – острый железный кинжал, пронзающий горло мужчине» [28]. Приятно посидеть часок в размышлениях над этими сентенциями…

К сожалению, довольно мало. Во все периоды истории клинописи практически все писцы были мужского пола. Скорее всего, существовали потомственные семьи писцов, имевшие преимущественный доступ к регулярному школьному образованию. Чтобы стать писцом в Месопотамии, нужно было пройти изнурительный курс обучения; мы можем в этом убедиться, просматривая множество сохранившихся глиняных школьных учебников, в особенности относящихся к периодам старовавилонского царства (1700-е годы до Р. Х.) и нововавилонского царства (500-е годы до Р. Х.). Есть даже увлекательный цикл школьных рассказов по-шумерски, над которыми сегодня можно смяться так же весело, как в те времена. Научившись аккуратно делать таблички (что не так уж просто!), ученик затем сажался на строгую диету: штрихи (клинья), знаки, имена собственные, фразы из словарей, изучение литературы, математики, чтение вслух, и даже составление типовых контрактов. По завершении этого «базового курса обучения» юный потомственный писец мог в принципе написать и прочесть вслух любой текст, какой хотел. Возможно, большинство этим курсом и ограничивалось, становясь «писцами-фрилансерами», сидящими где-нибудь у городских ворот и составляющими различные документы для проходящих мимо клиентов: одному – купчую на участок земли, другому – брачный договор для дочери. «Дипломированные» студенты, напротив, специализировались в какой-нибудь выбранной ими области: будущие архитекторы совершенствовались в математике, в системе мер и весов (далеко не простой!), и в инженерной науке (чтобы стены не падали и потолок не рушился), в то время как будущие предсказатели учились истолкованию каждой дольки и складки бараньей печени. Очень часто бывало, что эти будущие «профессионалы» еще в процессе обучения приводились к клятве в соблюдении секретности.