История и антиистория. Критика «новой хронологии» академика А.Т. Фоменко

По Гинцелю же это были затмения:

Минус 720-III-19; время середины: 2ч. 35м. александрий ского времени, фаза 21"3 (а у Птолемея дано на 6 часов раньше).

Минус 719-III-8; 22ч. 40м. александрийского времени, 1"6 (почти совпало с Птолемеевым 23 ч.15 м.).

Минус 719-IX-1; 16ч. 21м. александрийского времени — 6"4 (совпадающее с Птолемеевым, если допустить, что слова «при восходе» относятся к восходу Луны, а не Солнца).

Мы видим, что относительно первого затмения только мое решение удовлетворительно: Птолемей говорит, что оно было «по его расчету» за 3 1/3 ч. до полуночи. У меня оно за 3 1/4 ч. до нее, а у Гинцеля — на 6 ч. позднее, чем у Птолемея. Второе затмение у меня ближе к Птолемею, чем у Гинцеля, а третье сам «Гиппарх» приводит не по записям, а по «слухам» на восходе неизвестно чего. Гипцель считает, «при восходе Луны», а я — при восходе Солнца, и оба получаемые результаты согласны с Птолемеем.

Внимательно изучим эту критику. Во-первых, из таблицы в начале статьи видно, что первое затмение (номер 1) достигло максимума в 21:49 местного истинного вавилонского времени — или около 21:00 местного времени Александрии, что вполне совпадает со временем, указанным в «Альмагесте». Морозова подвела явная опечатка в книге Гинцеля — почти наверняка там вместо 2:35 следует читать 20:35 или 21:35. Второе затмение при более точном расчете оказывается по времени ближе к указанному Птолемеем, чем морозовское (около 23 часов по времени Александрии), к тому же луна при морозовском затмении затмевалась с севера, а не с юга.

Третье морозовское затмение вообще не лезет ни в какие ворота. Морозов, полагая, что его читатель уже окончательно позабыл слова Птолемея «после восхода», уверяет его, что «третье [затмение] сам „Гиппарх” приводит не по записям, а по „слухам” на восходе неизвестно чего. Гинцель считает, „при восходе Луны”, а я — при восходе Солнца, и оба получаемые результаты согласны с Птолемеем». (Кстати, при чем тут Гиппарх? При описании этой тройки затмений Птолемей его никак не упоминает. Лишнее свидетельство того, что Морозов взялся обсуждать «Альмагест», даже не прочитав его как следует…) К тому же фаза затмения −719 года — 6"1 — и расположение земной тени точно соответствуют фразе из «Альмагеста»: «Луна с северной части была закрыта более чем на половину», морозовское же затмение имело фазу почти вдвое меньшую, и тень закрывала Луну с юга.

Итак, при разборе морозовского анализа первых трех лунных затмений «Альмагеста» мы видим знакомую картину — нам предлагается нечто, что, как нас заверяют, является «полным совпадением и единственным решением», однако при пристальном изучении оказывается, что это «единственное решение» решением вовсе и не является — а классическая трактовка вполне подтверждается. Однако Морозов, видимо, вполне доволен собой и пускается в пространные витийства.

"Каков же окончательный результат?

Он тот, что, во-первых, автор этого места Альмагеста жил не ранее 407 г. нашей эры, т.е. после возникновения Апокалипсиса, и, во-вторых, что его египетский Тот налегал здесь почти прямо на март, а Паменот — на сентябрь, только первый начался двумя днями раньше, а второй-двумя позднее. Значит, это был тоже солнечный счет […] Отсюда мы приходим к неожиданному заключению, что в 1 год эры Мардока-Стойкого первый месяц александрийского счета, Тот, налегал на март 405 г. Значит, счет этой эры начинался с 404 г., когда Иоанн Хризостом был изгнан из Константинополя в Кукус в Малой Армении, после чего и умер через 3 года. Нельзя ли заключить из этого, что Мардок, или Мардохей Стойкий это он, и даже, как мы видим, создал свою эру? Самое имя Мардук происходит от еврейского МРД — мятеж и, как указано выше, оно значит «мятежник против деспотизма», каким и был автор Апокалипсиса."

Вот в какие дали может занести человека его фантазия… Кое-как подобранная тройка затмений, которая, по мнению Морозова, соответствует описаниям в «Альмагесте» — и тут же из этого следует, что Мардокемпад (или Мардук-апла-иддин, он же — библейский царь Меродах Валадан) — по совместительству автор «Апокалипсиса». Впрочем, в следующем разделе мы увидим превращение и поудивительнее.

Приведенных цитат достаточно, чтобы отметить характерную методологическую ошибку Морозова: он совершенно произвольно, исходя только из своего субъективного понимания текста, верит одним фактам и событиям, упоминаемым в тексте, и не верит другим, а различные «нестыковки» восполняет собственными догадками и фантазиями.

Кстати, тут же нам встречается еще один пример подобных догадок и фантазий: «То обстоятельство, что 31 марта названо „концом Рыб”, показывает, что истинное равноденствие было уже значительно ранее конца Рыб, если оно было 20 марта, однако, очень вероятно, что оно тогда считалось еще не по прохождению Солнца через точку весеннего равноденствия, а по гелиакическому восходу этой точки, т.е. по тому моменту, когда она впервые показывалась над утренней зарей». Я более-менее представляю, что такое гелиакический восход светила, к примеру, Сириуса — это первое его появление перед восходом Солнца, когда его можно разглядеть на фоне светлеющего утреннего неба. Но что такое «гелиакический восход точки весеннего равноденствия» — воображаемойточки небесной сферы, и как надо разглядывать эту точку в лучах утренней зари — это, похоже, тайна, которую ведал один Морозов (и унес ее с собой в могилу)…

Далее Морозов задается рядом вопросов:

"Я назвал эти три затмения первым гнездом лунных затмений автора Альмагеста. Почему такое название? Потому что и другие затмения этой книги распределены гнездами, которые лучше всего заметны на диаграмме (табл. LXXIII). На ней вы сами видите четыре гнезда из трех затмений, отделенные по обычному (а не по моему!) счету друг от друга целыми веками, да еще есть несколько одиноких затмений. Уже a priori здесь является вопрос:

— Отчего же произошла эта отрывочность записей Птолемея? Почему затмения располагаются у него гнездами, когда на небе их можно наблюдать почти каждый год, даже часто и по два в год?

Ведь на этом протяжении десяти веков, т.е. целого тысячелетия, было не менее полутора тысяч одних лунных затмений, которые можно было наблюдать в любом городе. На каждом делении нашей диаграммы пришлось бы при их регистрировании нанести до полутораста, и все их звездочки на ней слились бы в один сплошной фон. Почему же тут лишь несколько отдаленных друг от друга групп, да четыре тройки, и притом нередко из самых неэффектных?

Кроме того: разве можно допустить, чтобы творец такой огромной и обстоятельной астрономической книги, как Альмагест, наблюдал при своей жизни и записал только одно полное лунное затмение, да еще три частных, приведенных во II в. (в 125 и 134 годах нашей эры) на нашей диаграмме, когда при ясном небе Александрии он почти ежегодно должен был бы наблюдать не только по одному, а часто и по два затмения?