История и антиистория. Критика «новой хронологии» академика А.Т. Фоменко

Автор рассматриваемой «методики», не входя в эти сложности, заключает: «Для этого нужна некоторая априорная модель поведения цитаторов. Простейшая модель состоит в том, что чаще цитируются тексты, близкие по времени к цитатору, а более отдаленные тексты цитируются реже» (с. 15). Дальше описывается ожидаемый внешний облик графика, который отвечал бы этой «модели».

Но почему она вообще заслуживает проверки? Ведь и так видно, что она не может быть универсальной (вспомним хотя бы «Опыты» Монтеня или «Круг чтения» Толстого, ничуть ей не отвечающие). Разными бывают «цитаторы», разной — роль цитат в тексте, разными — типы культур, к которым «цитаторы» и тексты принадлежат. Предложенная Мищенко модель естественна разве для сегодняшнего диссертанта с его установкой на то, что новая литература отменяет или поглощает собой предшествующую. Но в традиционалистских культурах (а к ним относятся все культуры, предшествовавшие развитому капитализму), древность текста есть безусловное мерило его ценности. Греческое слово neoV в древних текстах, как пишет С. С. Аверинцев, «означает не только „новое”, но и „молодое”, а потому в соответствии со взглядами традиционалистского общества легко приобретает смысл порицания („новое” как юное и постольку чуждое старческой многоопытности, как экстравагантное и постольку чуждое устоявшейся мудрости)». [40] Аверинцев С. С. Поэтика ранневизантийской литературы. М., 1977, с. 265, прим. 62 (со ссылкой на «Синонимику греческого языка» Г. Шмидта). С. Аверинцев говорит о синониме ssss как о «нейтральном в оценочном отношении», но и это слово имеет значение «странный».

Так что же, предложить в качестве альтернативной модели противоположную? Но традиционализм не означает абсолютного застоя. Литературные жанры развивались; менялись вкусы и моды — рядом со старыми традициями появлялись более молодые. На «поведение цитаторов» влияют и идеологическая борьба, политическая и литературная полемика и т. д. Короче, именно «простейшая» модель, несомненно, должна быть ложной (поскольку историческая, идеологическая, литературная ситуация всегда сложна), а более сложная модель не может быть универсальной.

В какой-то мере это понимают и авторы брошюры. «Например, — пишут они, — особо авторитетный текст будет цитироваться ненормально долго» (с. 16). Думаем, что подчеркнутые нами слова никакой нагрузки, кроме эмоциональной, не несут. (В чем именно состоит «особость» «особо авторитетного текста»? Кем пли как устанавливается «норма» давности для цитирования? «Нормально» ли сегодня цитировать Пушкина, Ломоносова и т. д. в глубь веков?) Поэтому, вычеркнув неинформативные слова, мы получаем утверждение: «авторитетный текст будет цитироваться долго». Оно бесспорно, но тривиально и основы для универсальной модели тоже не дает.

Автор «методики» пытается выйти из затруднения за счет усложнения теоретической модели. В своей второй модели Мищенко относит каждому автору «„коэффициент компилятивности” …, измеряющий интенсивность, с которой он цитирует предшественников, и „коэффициент авторитетности” …, измеряющий интенсивность, с которой его цитируют последователи…» (с. 16). Но измеримы ли практически эти величины? И этот вопрос не волнует авторов брошюры, полагающих, что недостаточность «согласия теории с практикой» не отменяет «простейшей модели», а лишь требует «уточнения» результатов ее применения.

Перейдем теперь — за авторами брошюры — сначала к двум примерам, «имеющим, в основном, иллюстративное и проверочное значение» (с. 18). Начнем со второго (п. 2.3), более наглядного в своей некорректности. Приведем его почти целиком: «Фоменко применил методику Мищенко к последовательности 25 римских императоров от Августа до Каракаллы. Каждый император имел много имен (например, Цезарь Август Антонин Пий Тит Аврелий Фульвий Бойоний Аррий Элий Адриан), [41] Это — приведенные в произвольном порядке элементы трех полных имен Адриана: до его усыновления Траяном, после усыновления и императорского имени. что позволяет построить частотную матрицу (таким образом, „текстом” здесь является полное имя императора, а „параллельными местами” — общие имена). Оказалось, что эта последовательность идеально удовлетворяет принципу максимума…» (с. 18 — далее следует строка описания графиков).

Несостоятельность этой попытки проверить модель, лежащую в основе методики, обусловлена подменой этой модели другой моделью: точнее — двумя взаимодействующими моделями. А именно: 1) моделью наследования императорской власти (ее, как правило, наследовал сын или усыновленный) или (в случае ее захвата) ее последующей легитимизации; 2) моделью римской системы антропонимии (о теми ее модификациями, которые характерны для императоров и их семей). Об этой системе можно прочесть в соответствующих пособиях. [42] См. хотя бы: Федорова Е. В. Латинская эпиграфика. М., 1969. С. 71–101 (особенно — 94–101). Здесь заметим только, что в римском сложном имени каждый элемент имел определенное происхождение, место и значение; при нарушении же этого порядка значимым (а по случайным) было само нарушение. Часть элементов имени наследовалась от отца или переходила от усыновителя, а такие элементы, как Caesar и Augustus очень быстро стали фактически титулами. Присоединение имени (или его элементов) одного из предшествующих императоров к собственному (или даже замена последнего первым) тоже было обычной практикой (служа целям легитимизации). Таким образом, реальная модель, перехода части элементов имени от одного императора к другому объясняется из собственных закономерностей этого явления и не имеет отношения к надуманной частотной «модели поведения цитаторов». [43] Авторы брошюры заканчивают рассматриваемый ими ряд имен Каракаллой. Если бы они продолжили его, то увидели бы, что между Северами и Аврелианом, когда переставала действовать нормальная до того «модель» наследования власти, картина совсем изменилась. (Тем более, что уподобление полных имен «текстам», а повторяющихся элементов имени «параллельным местам» есть просто сравнение или метафора и относится к области риторики, а не строгой научной методики.)

Другой пример иллюстрации-проверки, претенциозно озаглавленный «История древнего Рима», к сожалению, маловразумителен. Приводим выписку: «Для проверки своей методики Мищенко рассмотрел последовательность 34 авторов, сообщавших информацию, касающуюся истории древнего Рима от Софокла до Зонары. В обзоре [8] [44] Под № 8 в списке литературы к брошюре (с. 36) указано популярное в начале века пособие: Низе Б. Очерк римской истории и источниковедения. СПб., 1908. для каждого события римской истории перечислены авторы, описавшие это событие, что, очевидно, немедленно позволяет составить частотную матрицу. Оказалось, что в этом примере методика срабатывает уже на первом этапе…» (с. 17–18, следуют неполные две строки о поведении графика).