АКАДЕМИЯ НАУК СССР, АКАДЕМИЯ МЕДИЦИНСКИХ НАУК СССР - НАУЧНАЯ СЕССИЯ, ПОСВЯЩЕННАЯ ПРОБЛЕМАМ ФИЗИОЛОГИЧЕСКОГО УЧЕНИЯ АКАДЕМИКА И. П. ПАВЛОВА (28 июня — 4 июля 1950 г.)

Итак, по Орбели, выходит, что Эв. Геринг своим субъективно-психологическим методом сделал собственно то, что в последующем повторил Павлов своим объективным методом *.

____________________

* Ссылки Орбели на Геринга цитируются мною по «Лекциям» Орбели, изданным в 1945 г. в «Вопросах высшей нервной деятельности» (1949), где перепечатана та же статья, эти ссылки на Геринга выпущены автором.

Поставив знак равенства между субъективным и объективным методами, Орбели, однако, в следующем высказывании недооценивает учение Павлова о динамике корковых процессов, пытаясь показать ограниченность метода условных рефлексов. Он пишет:

«Само по себе течение условно-рефлекторных актов дает нам сравнение начального и конечного звеньев, все промежуточные звенья оказываются чрезвычайно трудно доступными нашему наблюдению» (стр. 207). И далее: «Гений Ивана Петровича позволил нам раскрыть эту динамику нервных процессов с большой точностью и большой тонкостью. Но все-таки динамика есть динамика, и канва физиологическая есть канва, а на этой канве вышиты узоры, и никого не интересует одна канва. Всех интересует ковер, который состоит из канвы и наложенного на ней узора» (стр. 207). И, как будет показано дальше, Л. А. Орбели и его школа занимались не столько разработкой павловского идейното наследства, сколько разработкой проблем, поставленных им самим.

Нашедшее широкий отзвук в физиологии и в клинической медицине исследование о взаимосвязи коры больших полушарий головного мозга с внутренними органами и тканевыми процессами, естественно, игнорировалось Орбели в силу указанной недооценки им павловского идейного наследства. Например, выпущенный ближайшими сотрудниками Орбели — Гинецинским и Лебединским — учебник физиологии для медвузов сектантски обходит молчанием широкую область взаимоотношений коры больших полушарий с внутренними органами и тканевыми процессами, и в нем совершенно отсутствуют такие важные проблемы, как вопрос об основных процессах возбуждения и торможения, разрабатываемый другой ветвью, идущей от Сеченова, — школой Введенского. Сотрудник Орбели — Г. В. Гершуни в 1945 г. выступил с объективной оценкой учения о связи коры с внутренними органами. и признанием того, что «в процессе взаимодействия афферентных систем, как весьма существенное звено, должны быть включены интероцептивные системы» (Успехи биологии и медицины в СССР за 25 лет, «Физиологический журнал СССР», стр. 62). В 1947 г. на страницах «Физиологического журнала» (№ 4) он вдруг изменил свою точку зрения, высказав тенденциозный и высокомерный скепсис, «лишив» условные рефлексы с внутренних органов, как он пишет, «ясно очерченного смысла».

Отрицательная настроенность Орбели и его школы к насущным задачам разработки павловского наследства вынуждает его умалчивать о проблеме связи коры с внутренними органами, разрабатываемой нынче во многих лабораториях нашей страны.

В качестве ведущего регулятора Л. А. Орбели признает симпатическую нервную систему и мозжечок, т. е. нижележащие уровни центральной нервной системы. Не подлежит сомнению, что в живом организме любой отдел центральной нервной системы, взаимодействуя с другими отделами, изменяет в известной мере их функции в ту или другую сторону, а тем самым и функцию всего организма, но решающим отделом центральной нервной системы является кора больших полушарий, в активности которой сказывается характерная особенность эволюционного процесса животного мира. «Чем совершеннее нервная система животного организма, — писал за год до смерти Павлов, — тем она централизованней, тем высший ее отдел является все в большей и большей степени распорядителем и распределителем всей деятельности организма, несмотря на то, что это вовсе ярко и открыто не выступает. Ведь нам может казаться, что многие функции у высших животных идут совершенно вне влияния больших полушарий, а на самом деле это не так. Этот высший отдел держит в своем ведении все явления, происходящие в теле» (Полн. собр. трудов, т. I, стр. 410).

Развивает ли школа Л. А. Орбели эту важную проблему учения о высшей нервной деятельности — активную роль «этого высшего отдела» в регуляции всех функций организма? Нет, не развивает. Л. А. Орбели в юбилейном номере «Физиологического журнала» (1949, т. XXXV, № 5) начинает свою статью «Адаптационно-трофическая роль симпатической нервной системы и мозжечка» следующим признанием: «Исходя из соображений, высказанных Иваном Петровичем Павловым еще в 1886 г. при изучении усиливающего нерва сердца… я и мои многочисленные сотрудники разработали проблему адаптационно-трофического влияния симпатической нервной системы на все виды поперечно-полосатой мышечной ткани, на периферические нервы, рецепторы, наконец на различные отделы центральной нервной системы от спинного мозга до коры больших полушарий» (стр. 594). Орбели противопоставляет павловскому положению о том, что высший отдел центральной нервной системы держит в своем ведении все явления, происходящие в теле, что он является распорядителем и распределителем всей деятельности организма, — свой тезис, «что значение симпатической системы как регулятора и стабилизатора и соматических и анимальных функций является уже вполне доказанным и не подлежащим сомнению» (стр. 595).

Мы не собираемся недооценивать исследований школы Л. А. Орбели в различных областях физиологии симпатической нервной системы, внутренней секреции, внешних рецепторов и др. Однако в плане развития идейного павловского наследства и его влияния на практику (клиника, биология) не нашла достаточного отражения работа огромного научного коллектива, возглавляемого Л. А. Орбели.

Не останавливаюсь в настоящем докладе на критике неправильного учения о центральной нервной системе академика И. С. Беритова. Такая критика дана уже в общей печати и специальных статьях, и я надеюсь, что она будет развернута и на настоящей сессии.

Я не касаюсь также стоящих на низком научном уровне работ Штерн о так называемом гематоэнцефалическом барьере, где полностью игнорированы все концепции Павлова, хотя Штерн и пыталась в своих трактовках касаться деятельности головного мозга.

В обучении научных кадров Штерн извращала учение Павлова. Это касается, в первую очередь, принципа временных связей — теории условных рефлексов, которую она вместе с реакционными американскими учеными не считала физиологией. Так же извращалось учение о пищеварении и кровообращении.

Частично такой грех имеется и у многих других физиологов, о чем можно судить по учебникам, особенно по упомянутым нами «Основам физиологии человека и животных» А. Г. Гинецинского и А. В. Лебединского. Странное положение: советский учебник и даже руководство для аспирантов, врачей докторантов, написанное на русском языке, — без основ павловской физиологии! Здесь обойдены работы советских физиологов, а учения Павлова и Введенского представлены как второстепенные достижения в науке по сравнению с исследованиями старых западных физиологов.