Жорж Блон - Великие тайны океанов. Средиземное море. Полярные моря. Флибустьерское море

Эти походы рыбаков и охотников на морских животных начались задолго до снаряжения специальных экспедиций. Наступление на Северный Ледовитый океан – начнем с него – было вызвано теми же побуждениями, которые заставили отправиться в неизвестность Колумба, Васко да Гаму и Магеллана, – жаждой золота, пряностей и прочих богатств Востока.

В 1530 году лондонский негоциант Роберт Торн писал королю Англии Генриху VIII: «Наша коммерция чахнет, а испанцы и португальцы богатеют. Мы тоже должны добраться до Индии, но не тем путем, который с благословения папы [41]захватили Испания и Португалия. Если Арктическое море судоходно, то, взяв курс на север, а затем спускаясь на юг, мы отыщем более короткую дорогу к островам Пряностей». Отдадим дань гениальной для той эпохи географической интуиции этого купца.

Первым кораблем, которому в 1958 году удалось проделать путь, указанный Торном, стала американская подводная лодка «Наутилус». Но «Наутилус» прошел подо льдами, а в XVI веке о подобном и мечтать было нельзя. Все мореплаватели, которые поднимались в высокие широты, наталкивались на вечные льды и быстро пришли к выводу, что единственный выход – обогнуть их.

С востока или запада? Три века пройдут в поисках Северо-Восточного и Северо-Западного проходов. Мы не станем перечислять одиночек (в основном англичан), которые с 1535 по 1550 год отплывали в направлении вечных льдов и зачастую не возвращались либо возвращались и заявляли: «Лед повсюду, прохода нет». В 1551 году состоялась первая организованная попытка. Решение об организации экспедиции было принято во время встречи нескольких лондонцев за «круглым столом»: «Нам необходимы средства. Надо основать акционерную компанию».

Среди основателей компании – мореплаватель Ричард Ченслор, его кузен Ричард, «юрист и одновременно эксперт по товарам», кембриджский математик Джон Ди и Себастьян Кабот, сын известного мореплавателя Джона Кабота. Общество получает развернутое и живописное наименование в духе той эпохи: «Компания купцов-предпринимателей для открытия стран, земель, островов, государств и владений, неведомых и даже доселе морским путем не посещаемых». Себастьян Кабот, избранный управляющим (ныне соответствует должности президента – генерального директора), изложил свою точку зрения в следующих выражениях:

– Мой отец в тысяча четыреста девяносто седьмом году добрался до берегов Лабрадора и не нашел прохода в этом направлении. Недавно, между тысяча пятьсот тридцать четвертым и тысяча пятьсот сорок вторым годом, там же потерпел неудачу француз Жак Картье. Поэтому лучше отправиться на поиски Северо-Восточного прохода, ибо наши усилия и деньги не будут потрачены впустую, даже если экспедиция не выйдет в Тихий океан. В этом случае наши купцы-предприниматели смогут торговать с Московией, где живут цивилизованные люди.

В те времена Англия вывозила шерсть, масла и краски, а также различные мануфактурные товары. Английские моряки знали арктические моря только до мыса Нордкап.

Сэр Хью Уиллоуби, назначенный главой экспедиции, был известным капитан-генералом сухопутных войск, который ничего не смыслил в навигации, но пользовался поддержкой двора – важное преимущество в глазах знатных лиц, купивших акции. Как писал географ Ричард Хаклюйт, помощником Уиллоуби стал Ричард Ченслор:

«Во всей Англии нет лучшего моряка. Благодаря своим навигационным знаниям он будет пользоваться непререкаемым авторитетом на наших трех судах».

То были три торговых судна – «Бона Эсперанса» («Добрая надежда»), «Эдуард Бонавентура» («Эдуард Благое предприятие»), «Бона Конфиденсия» («Благое упование»), – не столь прочных, как каравеллы Колумба, и обладавших к тому же худшими мореходными качествами. Выбор пал на них по причине малой осадки, «чтобы они с легкостью поднялись вверх по течению рек Центральной Азии». Обратите внимание на деталь, свидетельствующую о несокрушимом оптимизме: подводные части судов были обиты свинцом «для защиты корпуса от червей, которыми кишит Китайское море». В своих замыслах организаторы уже беспрепятственно прошли полюс.

Себастьян Кабот дал последние наставления Уиллоуби и Ченслору от имени компании:

– По возвращении вам надлежит представить полный отчет о странах, которые вы посетите, и об их обитателях. Прежде всего нас интересуют подробные сведения о природных богатствах и возможностях торговых сношений. Вместе с вами отправятся многие купцы Сити. А поскольку ваши экипажи состоят из невежественных и грубых матросов, вам вручается письмо с указанием некоторых деталей.

Детали касались прежде всего дисциплины. Капитанам вменялось в обязанность пресекать богохульство, употребление любых ругательных и непотребных слов, а также запрещать карточные и другие азартные игры. Применение силы по отношению к местному населению разрешалось лишь в крайнем случае. К женщинам предписывалось относиться уважительно.

Капитаны, до сведения которых Уиллоуби довел эти инструкции, только скептически качали головой. В письме содержались и другие уточнения: «Если туземцы разложат на песке каменья, золото, металлы и прочие подобные вещи, ваши лодки могут приблизиться и осмотреть эти вещи. Следует бить в барабан или играть на других музыкальных инструментах, чтобы у местных жителей возникло желание увидеть и услышать ваши инструменты и голоса. Но старайтесь держаться подальше от опасности и не провоцируйте враждебное или недоброжелательное отношение». На первый взгляд наивные предосторожности, но в Европе уже слышали, что на берегах, к которым приставали великие первооткрыватели, кровь проливалась не раз.

Многие моряки знали, с какой яростью холодное море треплет крохотные суденышки у северных берегов Норвегии. «Невежественным и грубым матросам», напуганным невиданными снежными и ледяными бурями, не до богохульства, а тем более не до игры в карты после многочасовой вахты. Им остается лишь просить милости у Небес. Буря разметала суда экспедиции. «Бона Эсперанса» и «Бона Конфиденсия» находились в бедственном состоянии, когда течения и ветры с огромной скоростью влекли их вдоль Кольского полуострова. В конце концов им удалось стать на якорь в устье речушки Варзины (место, где ныне расположен Мурманск). Местность наводила уныние: вокруг ни деревца, заполярные ветры треплют тощие травы, лишь кое-где прикрывающие голую землю. Ни живой души, куда ни кинь взгляд. Суда пришли в плачевное состояние, они не могут выйти в море. Что делать?

До XIX века ни один полярный исследователь не решался остаться на зимовку по своей воле. Страх перед бесконечной полярной ночью был слишком велик. Его корни – в извечном почти животном ужасе, который тысячелетиями охватывал людей при приближении зимнего солнцестояния: не исчезнет ли солнце навсегда?