Джаред Даймонд - Мир позавчера. Чему нас могут научить люди, до сих пор живущие в каменном веке

Если определить войну так, как я сделал это выше, — “насилие, повторяющееся между группами, принадлежащими к соперничающим политическим образованиям, и санкционированное этими образованиями” — и если при этом трактовать понятия “политическое образование” и “санкция” расширительно, то окажется, что войны характерны не только для человечества, но и для некоторых видов животных. Наиболее часто упоминаются при обсуждении человеческих войн шимпанзе, потому что именно шимпанзе — один из двух существующих в настоящее время ближайших родственников человека в животном мире. Войны между шимпанзе напоминают военные действия человеческих групп или племен и состоят из спонтанных стычек или целенаправленных набегов, совершаемых взрослыми самцами. Подсчитанные военные потери шимпанзе составляют 0,36% в год (т.е. в популяции из 10,000 шимпанзе в год гибнет в результате войн 36 особей); это сравнимо с военными потерями в традиционных человеческих сообществах. Означает ли это, что способность к войне была напрямую унаследована человеком от его предков-обезьян, а значит, это врожденная способность, и мы заранее запрограммированы на войну, и, следовательно, войны неизбежны и не могут быть предотвращены?

Ответ на все эти вопросы отрицательный. Шимпанзе — не генетические предки человека; шимпанзе и люди произошли от общего предка, который жил примерно 6,000,000 лет назад и от которого современные шимпанзе могут отличаться сильнее, чем современные люди. Нельзя утверждать, что все потомки этого общего предка ведут войны: бонобо (раньше называвшиеся карликовыми шимпанзе), которые происходят от того же общего предка и генетически отстоят от нас на таком же расстоянии, как шимпанзе, и являются нашим вторым ближайшим родственником в животном мире, не воюют (как и некоторые человеческие традиционные сообщества). Среди общественных животных, помимо шимпанзе, некоторые (например, львы, волки, гиены и некоторые виды муравьев) практикуют смертельные схватки между группами, в то время как другим это несвойственно. Очевидно, эти схватки возникают Спонтанно и периодически повторяются, но это не является (неизбежным для общественных животных, в частности для эволюционной линии приматов и в особенности для современных человеческих сообществ. Ричард Рэнгем утверждает, что виды общественных животных, ведущих войны, отличаются от тех, которые войн не ведут, главным образом двумя особенностями — интенсивной конкуренцией из-за ресурсов и наличием групп разного размера, так что большие группы иногда встречают маленькие группы или отдельные особи, на которые можно напасть и победить за счет численного превосходства без особого риска для агрессора.

Что касается генетического базиса человеческих войн, если, конечно, такой базис существует, то о нем можно говорить в таком же расширительном смысле, как о генетической основе кооперации и множестве других видов многогранного человеческого поведения. Другими словами, человеческий мозг, гормоны и инстинкты задаются в конечном счете генами, так же как гены контролируют синтез гормона тестостерона, ассоциирующегося с агрессивным поведением. Однако нормальный уровень агрессивности, как и нормальный рост человека, регулируется многими различными генами, факторами среды и социальными факторами (такими, например, как влияние питания в детстве на рост взрослого человека). Он не похож на зависящие от единственного гена особенности, такие как гемоглобин серповидных эритроцитов, который у человека — носителя этого гена — синтезируется независимо от питания в детстве, других генов или конкуренции в окружающей среде. Как воинственность, так и ее противоположность — кооперация — широко распространены, но по-разному проявляются в человеческих сообществах. Мы уже видели в главе 1, что сотрудничеству между соседними человеческими общинами способствуют некоторые особенности окружающей среды, такие как переменный уровень ресурсов на протяжении года или в разные годы, и степень этого сотрудничества зависит от того, обладает или нет территория всеми ресурсами, необходимыми для выживания. Кооперация между соседними малочисленными народностями не является неизбежной или генетически запрограммированной; имеются понятные причины, по которым одни общины сотрудничают больше, а другие — меньше.

Подобным же образом существуют внешние причины, по которым некоторые человеческие сообщества миролюбивы, хотя большинство — нет. Современные государства в течение более или менее недавнего прошлого по большей части участвовали в войнах, хотя некоторые из них по вполне объяснимым причинам этого избежали. Государство Коста-Рика в Центральной Америке в последнее время не вело войн и даже в 1949 году распустило армию, потому что в стране исторически сложились относительно эгалитарные и демократические традиции, а со стороны единственных соседей (Никарагуа и Панамы) угрозы не исходило; с другой стороны, эти соседи не имеют ценных объектов, которые стоило бы завоевывать (за исключением Панамского канала, который защищает армия США). Швеция и Швейцария давно не участвуют в войнах (хотя в прошлом Швеция войны вела), потому что у них имеются агрессивные, значительно более сильные и обладающие гораздо большим населением соседи (Германия, Франция и Россия). Шведы и швейцарцы не могли бы надеяться завоевать своих соседей и успешно удерживают их от нападения на себя, вооружившись до зубов.

Подобно этим современным государствам, не вовлеченным в недавние войны, существует небольшое меньшинство традиционных сообществ, тоже миролюбивых по вполне объяснимым причинам. Полярные эскимосы Гренландии жили настолько изолированно, что не имели соседей, не имели внешних контактов и не имели возможности вести войну, даже если бы захотели. Были сообщения о миролюбии нескольких небольших групп бродячих охотников-собирателей, живущих в условиях очень малой плотности населения в суровой и скудной окружающей среде; для прокормления этим людям нужны огромные территории, для них также характерно отсутствие собственности, которую стоило бы защищать или завоевывать, и относительная изоляция от других групп. Подобные группы представлены индейцами шошонами из Большого Бассейна в США, боливийскими индейцами сирионо, некоторыми пустынными племенами Австралии и нганасанами северной Сибири. К земледельцам, не имеющим истории войн, относятся индейцы мачигенга из Перу, живущие в лесу, в скудной местности, не представляющей интереса для других, на не слишком плодородных участках земли, которые не стоят того, чтобы их завоевывать или отстаивать, и отличающиеся очень низкой плотностью населения (возможно, вследствие недавней демографической катастрофы, связанной с каучуковым бумом).