Джаред Даймонд - Мир позавчера. Чему нас могут научить люди, до сих пор живущие в каменном веке

Вечером около шести часов я поднялся на крышу соседнего здания, чтобы определить, как быстро темнеет после захода солнца. Вблизи экватора темнота наступает гораздо быстрее, чем в умеренных широтах, потому что солнце садится вертикально, а не под углом к горизонту. В 6:15 — время, когда нас спасли накануне, — солнце уже коснулось горизонта, и его свет начал меркнуть. В 6:30 солнце зашло, и к 6:40 стало слишком темно, чтобы с другой лодки нас и наше перевернутое каноэ могли заметить даже с расстояния всего в несколько сотен ярдов. Мы еле спаслись, нас подобрали в последний момент.

Спускаясь в темноте с крыши, я ощущал беспомощность и неспособность понять, что же эти бесшабашные парни наделали. Я лишился ценного оборудования и чуть не погиб. Моя невеста, родители, сестра и друзья могли никогда больше меня не увидеть. Мои колени были исцарапаны о планшир, о который меня били волны. Все это случилось из-за того, что трое молодых парней проявили неосмотрительность, вели каноэ слишком быстро несмотря на высокие волны, не обратили внимания на воду, заливавшую каноэ, не сбросили скорость несмотря на неоднократные просьбы, уплыли прочь с двумя из трех спасательных кругов и даже не подумали извиниться и выразить хоть малейшее сожаление в связи с горем и потерями, случившимися из-за них. Они и не подумали о том, что чуть не убили всех нас. Что за подонки!

Погруженный в эти мысли, я столкнулся на первом этаже здания с каким-то человеком, разговорился с ним и рассказал ему, зачем я поднимался на крышу и что случилось с нами накануне. Он ответил мне, что тоже был в тот же день на острове, откуда мы отплыли, и тоже собирался переправиться на Новую Гвинею. Он осмотрел каноэ с большими моторами, которое мы наняли, присмотрелся к самоуверенной команде и к тому, как она управляла судном, направляя его к берегу в ожидании пассажиров. По части лодок у него был большой опыт, и он решил, что не будет рисковать жизнью с такой командой на таком каноэ, и дождался большего и более медленного судна, чтобы переправиться.

Его подход поразил меня. Значит, я все-таки не был совсем беззащитен. Мою жизнь подвергла опасности не только безответственная команда. Я сам выбрал это каноэ, никто меня не заставлял. В конечном счете ответственность за несчастный случай со мной нес я сам. В моих силах было воспрепятствовать тому, что со мной случилось. Вместо того чтобы задаваться вопросом, почему команда вела себя так глупо, мне следовало спросить себя, почему я оказался так глуп. Человек, который предпочел дождаться более надежного судна, проявил типичную новогвинейскую конструктивную паранойю и тем самым избежал потерь и возможной гибели. Мне тоже следовало не забывать о конструктивной паранойе; теперь уж я всю жизнь буду так поступать.

Самый недавний из трех эпизодов, описанных в этой главе, произошел через много лет после того происшествия с каноэ, которое убедило меня в пользе конструктивной паранойи. На низменностях Новой Гвинеи имеется много изолированных горных кряжей, представляющих интерес для биологов, поскольку они напоминают популяционные “острова” горных видов в окружении “моря” животного и растительного мира низин. Вершинные части таких кряжей по большей части необитаемы. Существуют два возможных способа добраться до этих высот, чтобы изучать птиц, животных и растения. Один из них — высадиться с вертолета прямо в нужном месте, однако на Новой Гвинее нанять вертолет нелегко, и еще труднее — найти площадку для приземления в покрытых лесом горах. Другой путь — найти деревню, достаточно близкую к горе, куда можно доставить оборудование самолетом, вертолетом или лодкой, а потом из деревни совершать восхождения. Переходы по этой пересеченной местности настолько трудны, что перенести груз в горный лагерь, удаленный от деревни больше чем на пять миль, совершенно нереально. Другая проблема заключается в том, что для многих изолированных пиков не существует карт, показывающих расположение ближайших деревень; получить необходимую географическую информацию можно, только совершив разведывательный полет.

Один из горных кряжей особенно интересовал меня: он был весьма уединенным, но при этом не особенно высоким. Поэтому в конце одного из моих путешествий по Новой Гвинее, начав планировать исследования будущего года, я нанял маленький самолет, чтобы разведать местность вдоль всей длины кряжа и обнаружить самый высокий пик. В любом направлении от пика на расстоянии по крайней мере 25 миль не было ни одной деревни, в лесу не было видно расчисток под огороды и вообще каких-либо признаков присутствия человека. Добраться до пика из какой-либо деревни было совершенно невозможно; вместо этого требовалось использовать вертолет, а это, в свою очередь, означало необходимость найти естественную прогалину, где вертолет мог бы сесть. (Некоторые вертолеты могут зависать над кронами деревьев и спускать пассажиров и груз с помощью лебедки на землю сквозь листву, но для этого нужны специальные вертолеты и обученный экипаж.) Хотя первое впечатление от новогвинейских лесов с воздуха — что это нетронутое море зеленых крон деревьев, здесь все-таки встречаются естественные поляны на месте оползней, вызванных землетрясением, болота, безлесные берега рек или озер, высохшие пруды или спящие грязевые вулканы. Во время разведывательного полета я, к своему удовольствию, обнаружил огромный оползень примерно в двух с половиной милях от пика и на несколько тысяч футов ниже его. Это было слишком далеко, чтобы, разбив лагерь на оползне, ежедневно подниматься на пик и наблюдать там за птицами. Придется доставить вертолетом груз в лагерь на оползень, а потом расчистить тропу и самим перенести вещи во второй лагерь в лесу рядом с пиком; это будет нелегкая работа, однако выполнимая.

Хотя вопрос с посадочной площадкой для вертолета, был потенциально решен, оставалась проблема получения разрешения и помощи от местных жителей. Только как это сделать, когда нигде поблизости от пика нет признаков присутствия человека? С кем я должен буду связаться? Я знал, что в предгорьях к востоку от пика живут кочевники. Имелись сообщения (хотя более или менее определенная информация отсутствовала) и о том, что их соплеменников видели в западных предгорьях. С самолета я не заметил никаких следов их пребывания поблизости. Я также по опыту знал, что кочевники держатся предгорий, где растут саговые пальмы, из ствола которых добывают крахмал — сырье для изготовления саго, составляющего основу их рациона. Ближе к вершинам отсутствие пищевых ресурсов не позволяло существовать постоянному населению. В лучшем случае кочевники могут периодически совершать охотничьи вылазки выше ареала распространения саговой пальмы, но мне приходилось бывать в нескольких горных районах, где они не делают даже этого и где животные кажутся почти ручными, потому что они никогда не встречали человека и на них никогда не охотились.