Алексей Шляхторов - Как Русь стала Сверх-Державой. «Неправильная Империя»

Вообще рабство в Бразилии – основная модель эксплуатации человеческих ресурсов в подвластной Португалии колониальной Бразилии, а также в независимой Бразильской империи. Рабство стало важным видом хозяйственно-экономических отношений в стране, усиленный ввоз рабов с африканского побережья в Бразилию продолжался в течение нескольких веков. Рабский труд широко использовался на монокультурных плантациях, в надомной работе, а также при освоении месторождений полезных ископаемых. Рабство официально оформилось вскоре после начала португальской колонизации Южной Америки в XVI веке и официально просуществовало до 13 мая 1888 года. Бразилия стала последней страной Южной Америки, официально отменившей рабство. В среднем раб мог выдержать 7 лет работы на плантации. Особенно низкой продолжительность жизни была у занятых на рудниках. Сначала привезенные из Африки негры занимали самую низшую социальную ступень в расовой иерархии Бразилии. Но католическая церковь Португалии, надо ей отдать должное, сделала многое для их постепенной эмансипации в социальном плане.

До начала XX века белые бразильцы составляли не более четверти населения страны, большая их часть смешалась с черным населением, образовав многочисленные смешанные и переходные расовые группы. Черное и цветное население освоило португальский язык, смешавшись как с белыми колонистами, так и с автохтонным индейским населением. Процесс интенсивной метисации позволил Бразилии избежать сегрегации и поляризации общества по расовому признаку, в отличие от США. Более того, многие черные и цветные рабы получали вольные грамоты от своих хозяев, часто вступая с ними и в интимные отношения. Но эти процессы не смогли до конца вытеснить так называемый колониальный менталитет большинства бразильцев, для которого присуща определенная связь между внешностью и социальным статусом. Белый (или по крайней мере светлый) цвет кожи и европеоидные черты по-прежнему ассоциируются с высоким социальным статусом, а негроидные и индейские признаки – с бедностью и низким статусом, как и во времена рабства. Тем не менее границы между разными группами прозрачны и переход из одной группы в другую по крайней мере возможен. Рабство в Бразилии было отменено под нажимом Британской империи, которая отменила у себя рабство в 1809 году и считала, что «бесплатное» рабство якобы давало бразильской экономике несправедливые преимущества перед британскими колониями, в которых использовался труд бесправных рабочих-кули (в основном индийцев и китайцев). Ближайшим последствием отмены рабства стало ухудшение положения землевладельцев – фазендейру и экономики страны в целом, что стало одной из причин падения Бразильской империи через год. Кроме того, рабы были освобождены без земли, а значит, они вынуждены были покинуть фазенды и латифундии и перебраться в нищенские кварталы крупных городов – фавелы или пополнить армию пеонов.

Хосе де Анчьета (Жозе ди Аншиета) (1534–1597) – одна из крупнейших фигур в истории и культуре колониальной Бразилии в течение первого столетия после ее открытия португальцами. За свой огромный вклад в дело просвещения и христианизации бразильских индейцев Жозе ди Анчьета получил прозвище Апостол Бразилии. Святой является основоположником бразильской литературы, составил первую грамматику языка тупи. Анчьета создавал религиозные гимны и драмы, чтобы посредством музыки и театра научить индейцев основам нравственности. Считается основателем городов Сан-Паулу (25 января 1554 года) и Рио-де-Жанейро (1 марта 1554 года).

Он родился на Тенерифе, одном из Канарских островов, 19 марта 1534 года. В пятнадцать лет Хосе уже овладел латынью. Родители отправили его учиться в Португалию, в университет Коимбры. Анчьета попросил его послать в Новый Свет, и его предложение было принято. На этот раз в экспедиции участвовали трое отцов и четверо студентов. Девятнадцатилетний Анчьета был самым молодым. 13 июля 1553 года они пристали к берегу в Сальвадоре, в Баии. Там они провели около трех месяцев, и в эти три месяца Анчьета начал изучать язык индейцев тупи.

Еще в эти, первые, годы Анчьета в совершенстве освоил язык тупи. Он овладел им до такой степени, что написал грамматику, катехизис, буклеты для подготовки индейцев к крещению, к исповеди и к благой кончине и несколько очень удачных гимнов и пьес.

Результаты, которые способно было дать подобное образование, были сразу же налицо. «У нас большая школа для индейских детей. Они уже научились читать и писать, а некоторые умеют служить мессу. Они – наша радость и утешение», – писал Анчьета 15 августа 1554 года.

Подобная pax academica не могла быть долговечной, и иезуиты понимали это. «Мы живем, постоянно ожидая нападения своих врагов, то есть врагов тех индейцев, с которыми мы живем (тамойо, части более обширной семьи тупи)». Тамойо – враги тупи из Пиратининги. Их нападение на португальцев было бы в высшей степени оправданно, беспристрастно утверждает Анчьета, «так как им было причинено много зла и несправедливости». Тамойо были более свирепы и многочисленны и пользовались поддержкой французских гугенотов, которые снабжали их оружием. Тогда наставник Нобрега отважился на смелый шаг. «Приняв во внимание бедствия, постоянные набеги врагов и справедливость их нападений, он решил заключить с ними (тамойо) договор; он пойдет к ним, а они придут сюда, и воцарится взаимная дружба и согласие». Поскольку Нобрега не знал языка и заикался, то в качестве своего представителя и переводчика он взял с собой Анчьету. Двое отважных путешественников достигли Иперуи, цели своего странствия, 7 мая 1563 года. «Мы оставили вещи на берегу, и наши собратья распрощались с нами в слезах, ибо оставляли нас на съедение голодным волкам», – рассказывает Анчьета. Затем «двенадцать юношей из двух деревень, больше, чем мы ожидали, сели на корабль в качестве заложников. Мы же остались на берегу и поселились в доме сельского вождя по имени Пиндобусу, что значит «большой пальмовый лист».

Пиндобусу был воином до мозга костей, мужественным и предельно честным. Португальцы захватили его обманным путем, но он бежал, «спрыгнув с корабля с кандалами на ногах, и шел пешком всю ночь». Если бы это зависело от него, заключить договор было бы легко. Но тамойо жили по меньшей мере двумя разными группами. Один из набегов возглавлял Паранабусу («Большое море»), сын Пиндобусу, «который славился кровожадностью. Они сговорились, что сначала, втайне от своих соплеменников, проникнут в дом, а затем несколько человек нас схватят, а он, Паранабусу, зарубит нас. Они были уверены, что сельчане не убьют их за это». Когда они вошли в дом, иезуиты читали молитвы вечерни. Когда они закончили, «подошел один со сверкающим мечом в руке и сел на сетку. Лицо его было не очень радостно, и он смотрел на нас искоса, не говоря ни слова. Затем подошел их вождь и с радостным лицом и большим коварством заговорил: «Это правда, что вы хотите заключить договор? Французы говорят, что вы хотите, чтобы мы пришли в вашу землю, а потом убьете нас и бежите, а нас обманете». В конце концов, после очень долгой беседы, он вместе со всеми прочими ушел. Он сильно смягчился , после того как открыл нам, что они замышляли. «Мы посетили обе деревни, и я ходил, громко разговаривая, как у них принято, призывая их радоваться нашему приходу и нашей дружбе и говоря им, что мы хотим остаться с ними и рассказывать им о боге, дабы он в изобилии даровал им пищу, здоровье, победу над врагами и прочее».