Валерий Замыслов - Иван Болотников (Часть 1)

Погоревал и надумал к царю податься, на Василия Грязнова челом бить. Однако же к царю меня не допустили. Стрельцы бердышами затолкали да еще плетьми крепко попотчевали, весь кафтанишко изодрали. Три года по Руси бродяжил, кормился христовым именем, а засим в Варницкий монастырь постригся35, где в малых летах жил великий чудотворец Сергий Радонежский. Да и там не нашел я покоя и утешения. Сердце мое было полно горечи и страданий. Чем доле пребывал я средь монастырской братии, тем более роптала душа моя. Оскудели святыни благочестием. В кельи женки и девки приходят, творят блуд. Монахи и попы пьянствуют, в храмах дерутся меж собой. Кругом блуд, скверна и чревоугодие.

Многие годы скорбела душа моя: в миру - неправды, в святынях богохульство великое. Где бренное тело успокоить, где господу без прегрешений взмолиться? Принял на себя епитимью36, надел вериги и весь год усердно в постах и молитвах служил богу. Взывал к всемогущему: "Наставь, царь небесный, укажи путь истинный!" И тогда явился ко мне создатель и тихо молвил: "Ступай в пустынь, Назарий. Молись там за мир греховодный. Там ты найдешь покой и спасение". И я пошел немедля. Набрел на сей остров, поставил скит и начал молиться богу. Здесь я нашел душе утешенье.

Старец умолк и устало опустился на ложе.

- Отдохну, молодшие. Отвык я помногу глаголить.

Иванка и Васюта вышли из избушки, встали на крыльце. Дождь все лил, прибивая к земле разнотравье поляны. Васюта с почтением в голосе молвил:

- Горька жизнь у старца, и путь его праведен. Великий богомолец! Будь я на месте патриарха, огласил бы Назария святым угодником. У него вся жизнь - епитимья.

Однако Болотников его восторга не разделил.

- Слаб Назарий. Все его били, а он терпел. Нет, я волю свою на молитвы и вериги не променяю. Нельзя нам, друже, со смирением под господским кнутом ходить.

- Вот ты каков, - хмыкнул Васюта, - старцу об этом не сказывай. Обидишь Назария.

Иванка ничего ему не ответил, но после вступил с Назарием в спор.

- А что же ты, старче, обидчику своему простил? Он девушку твою осрамил, из пистоля тебя поранил, а ты за его злодеяния - в чернецы. Пошто смирился?

- Не простил, сыне. Но божия заповедь глаголит - не убий. Все от господа, и я покорился его повелению.

- Покориться злу и неправде?

- Зло не от бога - от темноты людской. Ежели бы все ведали и с молитвой выполняли божии заповеди, то не стало бы зла и насилия, а все люди были братьями.

- Но когда то будет?

- Не ведаю, сыне, - глухо отозвался скитник. - Поди, никогда. Человек греховен, властолюбив и злокорыстен.

- Вот видишь, старче! А ты призываешь к смирению. Но ужель всю жизнь уповать на одну молитву?

- Токмо в службе создателю спасение человека.

- А богатеи пусть насилуют и отправляют на плаху?

- Они покаются в своих грехах, но кары божией им не миновать.

- Да что нам от их покаяния! Возрадоваться каре божьей на том свете? Не велика утеха. Нам радость здесь нужна, на земле.

- В чем радость свою видишь, сыне?

- Чтоб вольным быть, старче. И чтоб ниву пахать на себя, а не боярину. И чтоб не было сирых и убогих. В том вижу радость, Назарий. Ты же в пустынь призываешь. Худо то, старче, худо терпение твое.

- Но что может раб пред господином?

- Многое, старче!

Болотников поднялся, шагнул к отшельнику, в глазах его блеснул огонь.

- Господ - горсть, а мужиков да холопов полна Русь. Вот кабы поднять тяглецов да ударить по боярам. Тут им и конец, и пойдет тогда жизнь вольготная, без обид и притеснений.

- Побить бояр?.. Христианину поднять меч на христианина? Пролить реки крови?

- Так, Назарий! Поднять меч и побить. Иначе - неволя.

Отшельник истово закрестился.

- Предерзок ты, сыне. Крамолен. Имей в сердце страх божий, не то попадешь под гнев всемогущего. Дьявол в тебя вселился. Молись царю небесному и знай, как многомилостив человеколюбец бог. Мы, люди, грешны и смертны, а ежели кто нам сделает зло, то мы готовы его истребить и кровь пролить. Господь же наш, владыка жизни и смерти, терпит грехи наши, в которых мы погрязли, но он показал, как победить врага нашего - дьявола. Тремя добрыми делами можно от него избавиться и одолеть его: покаянием, терпением, милостыней...

- Не хочу! Не хочу безропотно боярские обиды сносить! - выкрикнул Болотников, и кровь прилила к его щекам.

Скитник стукнул посохом.

- Закинь гордыню, чадо! Никогда зло не приносило добра, а насилие породит лишь новые злодеяния. Так богом создано, чтоб жил раб и господин, жил с Христом в душе и без кровопролитий. Иного не будет в этом мире. То гиль и безбожие.

- Будет, старче! Будет сермяжная Русь вольной! Не все властвовать боярам. Сметет их народ в твое змеиное болото.

- Замолчи, молодший! Не гневи бога!

- Бог твой лишь к господам милостив, а на мужика-смерда он сквозь боярское решето взирает.

- Не богохульствуй! Сгинь с очей моих! Не оскверняй сей обители.

ГЛАВА 8

ХРИСТОВЫ ОНУЧИ

Весь день и всю длинную ночь, отказавшись от трапезы, облачившись в тяжкую власяницу37, старец молился.

Иванка лежал в сенцах; по кровле тихо сеял дождь, навевая покой и дрему, на сон долго не приходил: голову будоражили мысли.

"Русь не боярином - народом сильна. Не мужик ли от татар Русь защитил? Кто с Мамаем на Куликовом поле ратоборствовал? Все тот же пахарь да слобожанин. А старец - не убий, не поднимай меча, смирись и терпи. Худо речешь, Назарий, изверился ты в народе, в силе его. Да ежели народную рать собрать и вольное слово кликнуть - конец боярским неправдам..."

Из-за неплотно прикрытой двери невнятно доносилось:

- Прости его, господи... Млад, неразумен... Дьявол смущает... Тяжек грех, но ты ж милостив, владыка небесный... Прости раба дерзкого. Наставь его, господи!..

"Старец о душе моей печется. Не будет в сердце моем покаяния. Никогда не смирюсь! Скорее бы в Дикое Поле. Там простор и братство вольное".

Поутру чинили с Васютой кровлю. Старец же, казалось, не замечал стука топора он отрешенно лежал на лавке и что-то скорбно бормотал, поглаживая высохшей рукой длинную бороду.

На другой день, как и предсказывал Назарий, дождь кончился, и сквозь поредевшие тучи проглядывало солнце. Подновив кровлю, Иванка вошел в избушку.

- Спасибо тебе за приют, Назарий. Пора нам.

- Провожу, чада, - согласно мотнул головой отшельник. Взял посох и повел к болоту. Когда вышли на сухмень, скитник указал в сторону бора.

- Зрите ли ель высоку? Вон та, на холме?

- Зрим, старче.

- К ней и ступайте. А как дойдете, поверните от древа вправо. Минуете с полверсты - и предстанет вам дорога. На закат пойдете - то к царевой Москве, на восход - к Ярославу городу... А теперь благословляю вас. Да храни вас господь, молодшие.

Иванка и Васюта поблагодарили старца и пошагали к угору. Прошли с версту, оглянулись. Отшельник, опершись на посох, все стоял средь пустынного болота и глядел им вслед.