Коллектив авторов - История России. XX век. Как Россия шла к ХХ веку. От начала царствования Николая II до конца Гражданской войны (1894–1922). Том I

Литовцы не имели письменности, в большинстве своем еще не были крещены, и потому их ведущий слой охотно принимал и православную христианскую веру и славянскую грамоту (до конца XVI в. литовские государственные документы будут составляться на русском языке). Гедимин, женатый на русской княжне, принял титул Великого князя Литовского и Русского ( Rex Litvinorum Ruthenorumque ). Сын Гедимина Ольгерд (1341–1377) освобождает от татарского ига Киевскую и Переславскую земли, княжество Чернигово-Северское, земли Волыни и Подолья и часть Смоленской земли. Там, где князья Рюриковичи сохраняют верность татарам, он прогоняет их и заменяет своими наместниками, там, где они встают вместе с ним против татар, – оставляет. Ольгерда православный народ встречает как освободителя. Он же обязуется «старины не рухать и новин не уводить», восстанавливает уставы дотатарской русской жизни, автономию отдельных княжеств и земель и заменяет непосильные татарские дани умеренными налогами и податями.

В 1362 г. Ольгерд наголову разбивает огромное татарское войско на Синих Водах, выходит к Черному морю в устьях Буга и Днестра, восстанавливая русскую власть над землями, потерянными еще в XII в. Ольгерд замышляет вовсе изгнать татар с Русской земли и стать общерусским Великим князем. Князья Тверские и Рязанские, Смоленск, Новгород и Псков поддерживают это его намерение и вступают с ним в союз. Ольгерд принимает православную веру и в обоих своих браках женат на русских Великих княжнах – Марии и Ульяне. Западная Русь, пережив в течение 120 лет все ужасы татарского разорения, при Гедиминовичах восстанавливает независимость и мирную жизнь.

Иначе складывается судьба восточной части Руси. Потеряв лучшую часть своих русских владений, татары крепко держатся за оставшиеся под их властью княжества. После распада единой монгольской державы в 1262 г. и пресечения монгольской династии в Золотой Орде с убийством хана Джанибека (1357 г.) сил у ордынцев уже не так много. Их правители избегают битвы со всей Русской землей и, искусно маневрируя, передавая ярлык на великое княжение Владимирское (главное в Восточной Руси) то одному, то другому претенденту, стравливают их, разжигая междоусобицы. И князья, вместо того, чтобы сообща биться за освобождение православного народа, воюют друг с другом за великое княжение, сжигают стольные города, монастыри, разоряют села, часто приводя на своих соперников татарские войска. Можно себе представить, как простые люди, земледельцы, горожане, относились к князьям-рюриковичам, которые и после Батыева нашествия ничего не поняли и ничему не научились и продолжали враждовать брат с братом, дядя с племянником. От княжеской вражды в сто раз больше самих князей страдали простые люди. Вместо защитников вверившегося им народа князья часто превращались в его разорителей, сражаясь друг с другом за власть по наущению «поганых».

Свято хранили люди память о тех немногих правителях, которые действительно душу свою отдавали за народ и веру православную – Александре Ярославовиче Невском, Михаиле Ярославовиче Тверском, Довмонте-Михаиле Псковском. Их жития вставлялись в летописи в назидание современникам и потомкам, но мало кто из князей брал с них пример. Особой корыстью, неуемным властолюбием, раболепством перед ордынскими царями и неразборчивостью в политических средствах отличались Великие князья Московские – Юрий Данилович, Иван Калита, Симеон Гордый, Дмитрий Донской. Своим главным соперником они видели не Орду, но Великих князей Литовских, которым многие симпатизировали на Руси как победителям татар и освободителям большей части Русской земли. Желая выслужиться перед татарами, московские князья нередко осуществляли по повелению Орды карательные походы на русские города, восстававшие против «поганых». Московская рать сжигала взбунтовавшиеся города и продавала в басурманскую неволю таких же русских людей – тверичей, рязанцев, смолян. Князья Северо-Восточной Руси были далеки в своих действиях и от национального патриотизма и от христианской солидарности. Презирая «варваров» литовцев, гордясь происхождением от Рюрика, они сохраняли свою власть над русским народом с помощью татар.

Однако, в противовес разрушительной княжеской усобице, на Руси с середины XIV столетия все сильнее начинает проявляться иная, созидательная сила. После ужасающего разгрома Батыева нашествия, «когда и хлеб в рот не шёл», постепенно люди приспосабливаются к новым, подневольным условиям жизни. Постоянная опасность, страх за жизнь свою и своих близких, постоянные унижения от жестоких поработителей заставляют глубже взглянуть внутрь себя. Именно в себе, в своих грехах ищут русские люди объяснения своему бедственному положению, своей слабости перед татарами. «Если появится где-либо хотя бы один татарин, то многие наши не смеют ему противиться, а если их двое или трое, то многие русские, бросая жен и детей, обращаются в бегство», – сокрушается летописец.

В людях растет покаянное чувство, чувство вины за то, что не сохранили они «светло светлую и украсно украшенную землю Руськую». Переписчики летописей подчеркивают теперь и «недружбу» князей, и бессовестное поведение граждан в дотатарское время. Подчеркивают, чтобы побудить своих современников не повторять преступлений предков: «Не потому ли и прежде случались беды с Киевом и Черниговом, которые, враждуя между собою, вставали брат на брата, призывая половцев на помощь и, нанимая их, платили им серебром, собранным в своей земле. А половцы, высмотрев устроение русского войска, после этого их же самих побеждали… – пишет автор сказания о «Едигии, князе Ордынском, иже воевал Московскую землю» в 1408 г. и восклицает: – Да не сбудется это!»

Скорбные размышления о своих судьбах, о судьбах Русской земли приобретают в середине XIV в. созидательный оптимизм благодаря новому и живому опыту духовной жизни, пришедшему на Русь из Византии. В это время из обителей Крита и сокровенных глубин Афонских монастырей в мир распространяется учение о возможности и необходимости для христианина личной беседы с Богом. Выдающиеся греческие мистики – Симеон Новый Богослов, Григорий Синаит, Григорий Палама, Николай Кавасила были убеждены опытно и обосновали теоретически, что Бог вступает в общение с человеком через Божественную силу от Него исходящую. Христианин может и должен пребывать в Богообщении уже в земной жизни, утверждали они, и эта возможность открыта не одним монахам-пустынникам, но и мирянам – равно знатным и простым, богатым и бедным, мужчинам и женщинам, взрослым и детям. Только грех, равнодушие к Богу и ближнему, лень и себялюбие являются препятствиями для человека на этом пути соединения со Своим Творцом, на пути, как говорили сами мистики, обоженья . Движение это получило название «исихазм» от греческого слова исихия – ήsucίa – покой, безмолвие, с которым надо слушать голос Бога в своем сердце.