Алексей Исаев - Вторжение. 22 июня 1941 года

Лиепая.К 22 июня 1941 года на Лиепаю базировались часть 1-го, 3-й и 4-й дивизионы подводных лодок, 1-й дивизион базовых тральщиков, 5 торпедных катеров и 13 сторожевых «малых охотников». Соответственно, подлодки С-1, С-3, С-9 подчинялись 1-му дивизиону; «Калев», «Лембит», «Ронис», «Спидола» и Л-3–3-му дивизиону; М-71, М-77, М-78, М-79, М-80, М-81 и М-83–4-му дивизиону. Всего в Лиепае находилось 15 подлодок, организационно они были подчинены 1-й бригаде подводных лодок Балтийского флота. Не все вышеперечисленные лодки были боеготовы. Доставшиеся СССР по наследству от ВМФ Латвии лодки «Ронис» и «Спидола» (французской постройки 1920-х годов) были непригодны для плавания и использовались как зарядные станции. Кроме того, на заводе «Тосмаре» в ремонте стояли подводные лодки С-1 (в среднем ремонте), С-3 (заканчивала средний ремонт в доке завода) и С-9 (должна была пройти докование). Следует отметить, что, несмотря на внушительное количество подводных лодок в Лиепае, большую часть их составляют «малютки» и старые лодки прибалтийских государств. Когда говорят, что Лиепая была забита советскими подводными лодками, «как бочка селедкой», представляются стройные ряды «катюш», «щук» и «эсок», хотя бы соразмерных с лодками противника. В действительности же Лиепая была не «бочкой с селедкой», а в лучшем случае «банкой с килькой». Иногда утверждается, что Лиепая была под завязку набита запасами мин, торпед и горючего. Но это не так: из имевшихся на КБФ на 1 марта 1941 г. 12 777 мин в Лиепае было 493 штуки. Для сравнения, в Риге было 3372 мины, а в Таллине 3026 мин. [448]Относительно горючего А. В. Платонов отмечает: «Основные запасы топлива для кораблей оставались в районе Кронштадтской военно-морской базы». [449]

Строго говоря, Лиепая досталась советскому ВМФ в качестве базы флота еще от Российской Империи. В Лиепае (тогда еще Либаве) в 1897–1905 годы построили порт имени императора Александра III как передовую базу Балтфлота. Нельзя сказать, что командование советского Балтфлота перегрузило эту крупную базу боевыми единицами. Также корабли приводила в Лиепаю необходимость ремонта. Помимо лодок на заводе «Тосмаре» ремонтировался старый эсминец «Ленин» (в ремонте с разобранными машинами и снятой артиллерией). В ночь на 22 июня, за несколько часов до первой бомбардировки, в Лиепае для ремонта прибыл базовый тральщик Т-204 («Фугас»). Помимо боевых кораблей в Либавском порту находилось 19 транспортов.

С суши Лиепаю прикрывали части 67-й стрелковой дивизии генерал-майора Н. А. Дедаева. Однако защита это была весьма условной: в зоне ответственности этого соединения находился огромный 150-километровый участок побережья от государственной границы до Вентспилса. Собственно в районе Лиепаи находилось около 7 тыс. человек из состава дивизии генерала Дедаева. Помимо частей 67-й дивизии базу защищали 32-й караульный батальон курсантов Военно-морского училища ПВО им. Фрунзе, 23-я и 27-я батареи береговой обороны КБФ (по четыре 130-мм орудия), 18-я железнодорожная батарея КБФ (четыре 180-мм орудия), 148-й истребительный авиационный полк из состава 6-й смешанной авиадивизии (63 самолета), 43-я морская авиаразведывательная эскадрилья (состояла из 13 летающих лодок МБР-2 и базировалась на озеро Дурбе, в 15–20 км от города) и отдельные мелкие части. Общая численность личного состава базы составляла около 4 тыс. человек. Наличие на периметре обороны Лиепаи относительно многочисленного гарнизона позволило сдержать первый натиск противника, но при туманных перспективах удержания базы оставался один выход – уход боеспособных кораблей в Рижский залив.

Здесь нельзя не привести достаточно известный эпизод из воспоминаний Н. Г. Кузнецова:

«Опять возник вопрос о Либаве. Как я уже писал раньше, скученность кораблей в этой базе нас беспокоила и раньше. Но теперь, в обстановке надвигающейся военной грозы, требовалось предпринимать решительные меры. Необходимо было перевести часть кораблей оттуда, но мы знали, что И. В. Сталин смотрел на дело иначе. Решили обсудить вопрос официально на Главном военном совете ВМФ в присутствии А. А. Жданова.

Андрей Александрович приехал за полчаса до заседания. Войдя в мой кабинет, прежде всего спросил:

– Почему и кого вы собираетесь перебазировать из Либавы?

Я развернул уже приготовленную подробную карту базирования кораблей.

– Тут их как селедок в бочке. Между тем близ Риги – прекрасное место для базирования. Оттуда корабли могут выйти в любом направлении.

– Послушаем, что скажут другие, – ответил Жданов. На совете разногласий не было. Все дружно высказались за перебазирование отряда легких сил и бригады подводных лодок в Рижский залив. Так и решили.

– Нужно доложить товарищу Сталину, – заметил А. А. Жданов, прощаясь.

А. А. Жданов, бесспорно, помогал флоту, но в то же время в решении некоторых вопросов ограничивал наши права.

– Я ведь не обычный член Главного совета, – заметил он однажды, когда я не известил его об одном из своих решений.

Этим он хотел подчеркнуть и свои контрольные функции в нашем наркомате. Выполняя эти функции, Жданов не всегда брался отстаивать нашу позицию, если она расходилась с мнением верхов. Так, он не поддержал меня, когда я возражал против посылки подводных лодок в глубь финских шхер к порту Або, не высказался в защиту точки зрения моряков, когда Сталин предложил базировать линкор в Либаве».

Относительно «скученности» уже было сказано выше: Лиепая (Либава) была скорее «банкой с килькой». Базирование крупного корабля в Лиепае давало хотя бы призрачную возможность его использования против наступающего противника. Выше, в главе о событиях 22 июня 1941 г. в Прибалтике, уже указывалось, что 291-й пд была специально придана железнодорожная батарея для самообороны от угрозы со стороны моря. Но она, как мы знаем, осталась невостребована, простояв 22 июня развернутой в сторону моря. Своя логика, таким образом, у И. В. Сталина была. Флот должен оправдывать вкладываемые в него средства. Да, безусловно, положение линкора на приморском фланге армии было бы весьма опасным. Не исключено, что объявление тревоги запоздало бы, и корабль мог стать жертвой германской авиации буквально в первые минуты войны. С другой стороны, полосу наступления 291-й пд окутывал туман, и этот же туман мог скрывать советские корабли от глаз противника. Действия крупных немецких кораблей на Балтике в последние месяцы войны показывают, что определенная надежда на безнаказанность обстрелов с моря все же имелась.

Высказывания Н. Г. Кузнецова производят в целом негативное впечатление: «Всего за несколько дней до войны из Таллина ушел «Марат», а второй линкор, «Октябрьская революция», перебазировался только в июле, когда уже шла война, с большим риском». Т. е. еще до войны корабли оттягивались в глубокий тыл.