А. Мелехин - Ордынский период. Лица эпохи

Чувствую «неустойчивость престола» Мурута, юный князь Димитрий или «его умные бояре» заручились поддержкой и ставленника Мамая, хана Абдаллаха: Димитрий и от него получил ярлык на великокняжеский престол. Конечно, это вызвало немедленную реакцию со стороны Мурута: ярлык на великое княжение был передан Димитрию Константиновичу Суздальскому. Но тот пользовался им недолго, вскоре полки московские изгнали его из Владимира. Димитрий Иоаннович со товарищи доказали свою решимость добиваться «единодержавного господства» на Руси…

В начале 70-х годов XIV века возмужавшему Димитрию Иоанновичу пришлось доказывать это уже не только в противостоянии с русскими князьями, но и с самим Мамаем. «…Мамай силою или хитростью, – пишет Н. М. Карамзин, – соединил так называемую Золотую, или Сарайскую, Орду, где царствовал Азис, и свою Волжскую; объявил ханом Мамант-Салтана (Мухаммед Булаг-хан) и господствовал под его именем». После того как Мамай дважды вручал ярлык на великое княжение Михаилу Тверскому, а Димитрий проявлял «двукратное ослушание», войско Мамая было уже готово напасть на него. Но Димитрий, посоветовавшись с боярами и митрополитом, решил «…прибегнуть к старинному уничижению, к дарам и лести… Хан, царицы, вельможи ордынские и в особенности темник Мамай, не предвидя в нем будущего грозного сопротивника, приняли Димитрия с ласкою; утвердили на великом княжении, согласились брать дань гораздо умереннейшую прежней… Милость удивительнейшая, – отмечает Н. М. Карамзин, – но варвары уже чувствовали силу князей московских и тем дороже ценили покорность Димитрия». Тем более что, как свидетельствует Н. М. Карамзин, «…перессорились эмиры, которые овладели областями Сарайскими (Золотоордынскими). Хаджичеркес, владетель Астраханских уделов, пошел на Мамая, победил его и отнял у него Сарай. Мамай отправился в Крым и стал править им независимо…»

Хотя Мамай и проявил к Димитрию Иоанновичу, как писал историк, «милость удивительнейшую», его послы вели себя в русских княжествах по-прежнему нагло. В 1374 году нагрянувшие с воинской дружиною в Нижний Новгород Мамаевы послы повели себя вызывающе, в результате чего «стали жертвою народной злобы». Мамай отомстил нижегородцам лютой местью… Вскоре нижегородские земли постигла еще одна беда: на этот раз незваными гостями оказались войска нового владетеля Сарая Арапши-хана, который явился, чтобы наказать русских князей за поход в булгарские земли. «Наши же, – как сказано в «Повести о побоище на реке Пьяне», – не успели приготовиться к бою и, не в силах ничего сделать, побежали к реке к Пьяне, а татары преследовали их и избивали». Зато на следующий год (1378) русские полки под командованием Великого князя Димитрия Иоанновича впервые после битвы на Калке (1223) нанесли сокрушительное поражение монголам. «И посрамлены были окаянные половцы (здесь – войско Мамая), возвратились со стыдом, потерпев поражение… – повествуется в «Повести о битве на реке Воже». – И прибежали они в Орду к своему царю, вернее же к пославшему их Мамаю, потому что царь их… никакой властью не обладал и ничего не смел сделать без согласия Мамая…»

После поражения на реке Воже Мамаю ничего не оставалось делать, как бросить все силы на подавление противоборства русских князей, во главе которых стоял великий князь Дмитрий Иоаннович. Вместе с тем его не могло не обеспокоить известие, пришедшее из Сарая: еще один претендент на золотоордынский престол Тогтамыш победил тогдашних правителей Сарая, «отнял его у них; (таким образом) он возвратил себе те владения, которые у него отнял Мамай…» Очевидно, арабский историк Ибн Халдун был не совсем точен; в то время Тогтамыш мог претендовать на власть в восточных областях Золотоордынского улуса, в то время как в западной его части верховодил Мамай, которого ему еще предстояло одолеть…

Мамаю же в борьбе с Тогтамышем за золотоордынский престол нужно было обеспечить свой тыл, добиться безоговорочного подчинения русских князей, восстановить регулярное поступление от них дани. Была у Мамая и личная причина набега на Русь; как сказано в летописной повести о Куликовской битве, «…нечестивый люто гневался из-за своих друзей и любимцев, из-за князей, убитых на реке Воже». В конце лета 1380 года, как свидетельствует русский летописец, «пришел ордынский князь Мамай с единомышленниками своими, и со всеми прочими князьями ордынскими, и со всеми силами татарскими и половецкими, наняв еще к тому же войска бесермен, армен, фрягов, черкасов, и ясов, и буртасов. Также собрался с Мамаем, единомыслен с ним и единодушен, и литовский князь Ягайло Ольгердович со всеми силами литовскими и польскими, и с ними же заодно Олег Иванович, князь рязанский. Со всеми этими сообщниками пошел Мамай на великого князя Дмитрия Ивановича и на брата его князя Владимира Андреевича».

Хан Мамай, поверженный Дмитрием Донским. Памятник «Тысячелетие России» в Новгороде. 1862 год

По мнению Г. В. Вернадского, армии противников были примерно одной величины: около тридцати тысяч человек. Русские летописцы же называют цифры на порядок больше, что, по мнению ученого, «большое преувеличение». Так или иначе, как сообщает русский летописец, великий князь Дмитрий Иоаннович, «…соединившись со всеми князьями русскими и со всеми силами, вскоре выступил против них из Москвы, чтобы защитить свою отчину. И пришел в Коломну, собрал воинов своих сто тысяч и сто, помимо князей и воевод местных. От начала мира не бывало такой силы русской – князей русских, как при этом князе. А всех сил и всех ратей числом в полтораста тысяч или двести. К тому же еще подоспели в тот ратный час издалека великие князья Ольгердовичи поклониться и послужить: князь Андрей Полоцкий с псковичами и брат его – князь Дмитрий Брянский со всеми своими мужами. В то время Мамай встал за Доном, со всем своим царством, бушуя, и кичась, и гневаясь, и стоял три недели. Пришла к князю Дмитрию еще одна весть: сказали ему, что Мамаево войско за Доном собралось и в поле стоит, поджидая на помощь Ягайла с литовцами, чтобы, когда соединятся, одержать сообща победу. И послал Мамай к князю Дмитрию дани просить не по своему договору, а как было при царе Джанибеке. Христолюбивый же князь, не желая кровопролития, хотел ему выплатить дань посильную для христиан и по своему договору, как было установлено с ним. Тот же не захотел и высокомерничал, ожидая своего нечестивого сообщника литовского… И вот двинулась великая рать Мамаева, все силы татарские. А с нашей стороны – князь великий Дмитрий Иванович со всеми князьями русскими, изготовив полки, пошел против поганых половцев со всею ратью своею… И была сеча лютая и великая, и битва жестокая…» Исход сражения решил засадный полк, который Дмитрий Иоаннович бросил в бой в самый критический момент. И тогда, как написал русский летописец, «…Мамай, в страхе затрепетав и громко восстенав, воскликнул: «Велик бог христианский и велика сила его! Братья… бегите не готовыми дорогами!» И сам, повернув назад, быстро побежал к себе в Орду. И, услышав об этом, темные его князья и властители тоже побежали. Видя это, и прочие иноплеменники, гонимые гневом божьим и одержимые страхом, от мала до велика, обратились в бегство. Христиане же, увидев, что татары с Мамаем побежали, погнались за ними, избивая и рубя поганых без милости…»