Матвей Гречко - Русская история в легендах и мифах

Что же касается самой императрицы, правившей целых десять лет, то, пожалуй, Анна Иоанновна – одна из самых оболганных женщин в истории. Как ее только ни называли! Описывая ее внешность, говорили, что она была огромного роста и непомерно толстая, что на верхней губе и подбородке у нее росли жесткие черные волосы, что она свирепо вращала глазами и вообще больше походила на мужчину, чем на женщину. Все это, мягко говоря, преувеличения.

Наталья Долгорукова. Неизвестный художник. 1750-е гг.

Во всех учебниках приводится описание ее внешности, данное Натальей Долгорукой, которая имела все основания ненавидеть императрицу: «Престрашного была взору! Отвратное лицо имела; так была велика, когда между кавалерами идет, всех головой выше, и чрезвычайно толста».

Однако, судя по сохранившимся платьям, Анна была чуть выше среднего роста и носила примерно 50–52-й размер одежды. Она была намного стройнее Екатерины I и всего лишь чуть полнее Елизаветы. К тому же, в те времена дородность совсем не считалась недостатком.

Анна была довольно смуглой брюнеткой, а черты ее лица, действительно несколько грубые, смягчались приятной улыбкой и мягким выражением. Многие современники отмечали ее здравый рассудок, ясный ум, личное обаяние, умение слушать.

«Она почти моего росту, но несколько толще, со стройным станом, смуглым, веселым и приятным лицом, черными волосами и голубыми глазами. В телодвижениях показывает какую-то торжественность, которая вас поразит при первом взгляде; но когда она говорит, на устах играет улыбка, которая чрезвычайно приятна. Она говорит много со всеми и с такою ласковостью, что кажется, будто вы говорите с кем-то равным. Впрочем, она ни на одну минуту не теряет достоинства монархини; кажется, что она очень милостива и думаю, что ее бы назвали приятною и тонкою женщиною, если б она была частным лицом.».

Английский посол Финч так откликнулся на ее смерть: «Лесть теперь не нужна, тем не менее не могу не сказать, что усопшая обладала в высшей степени всеми достоинствами, украшающими великих монархов, и не страдала ни одной из слабостей, способных омрачить добрые стороны ее правления: самодержавная власть позволяла ей выполнить все, что бы она ни пожелала, но она никогда не желала ничего, кроме должного».

Расхожее мнение, что Анна не интересовалась делами, является откровенной клеветой: она каждый день поднималась до восьми часов утра и в девять уже занималась бумагами с министрами и секретарями. Она очень старалась, стремилась быть хорошей государыней. Увы: ее подводил недостаток образования и недостаточная острота ума. Анна, при всех своих достоинствах, была довольно ограниченна, суеверна и доверчива. Этими ее качествами и пользовались многочисленные придворные проходимцы.

Это правда, что Анна любила развлечения и порой транжирила деньги: став в тридцать шесть лет императрицей, она словно стремилась наверстать все то, что было упущено ею в юности.

Развлечения в те времена были очень грубыми, и это давало возможность позднейшим историкам выставлять Анну крайне вульгарной особой. Но на самом деле забавы при ее дворе нисколько не отличались от тех, что любил Петр Великий, – шутовские свадьбы и «машкерады». Правда, в отличие от своего великого дяди, Анна не допускала пьянства.

Что касается жестокостей, которые так шокировали писателей девятнадцатого века, то они тоже были вполне обычны для века восемнадцатого и совершались не только при Анне, и не только в России.

При дворе Анны Иоанновны было много шутов, из которых два были шутами еще при Петре I: Балакирев, человек из очень хорошей семьи, и д’Акоста, крещеный португальский еврей, которому Петр I, шутки ради, подарил необитаемый островок на Балтийском море, с титулом «царя Самоедского».

Третьим был итальянец Педрилло, приехавший в Россию в качестве первой скрипки театрального оркестра и перешедший на более выгодную должность придворного шута. Его шутки были самого гнусного толка, но он сумел скопить приличное состояние и уехал в Италию богатым человеком.

А вот Тимофей Кульковский, по прозвищу Квасник, бывший прапорщик, действительно отличался остроумием.

Для своих шутов императрица установила особый орден – Сан-Бенедетто, так сильно напоминавший орден Святого Александра Невского, что это очень многих смущало.

Кроме них были еще трое шутов, принадлежавших к аристократическим родам: князь Михаил Алексеевич Голицын, князь Никита Федорович Волконский и Алексей Петрович Апраксин. Волконского императрица обратила в шуты по давнишней злобе к жене его, Аграфене Петровне, дочери Петра Бестужева, а Голицына и Апраксина – за то, что те приняли католическую веру.

Голицын за границей женился на итальянке, но в России этот брак признан не был. Князя сделали шутом, и от постоянных унижений он на самом деле тронулся рассудком. В последний год своего царствования императрица женила его на уродливой калмычке-шутихе Анне Бужениновой. Именно на их свадьбе на Неве был выстроен знаменитый ледяной дом, где стены, двери, окна, вся внутренняя мебель и посуда были изо льда. В таком-то ледяном доме отправлялся свадебный праздник, горело множество свечей в ледяных подсвечниках, и брачное ложе для новобрачных было устроено на ледяной кровати. На этот праздник выписаны были участники из разных краев России: из Москвы и ее окрестностей доставили деревенских женщин и парней, умеющих плясать; со всех областей России повелено было прислать инородцев по три пары мужского и женского пола – татар, черемис, мордвы, чувашей и других, «с тем, чтобы они были собою не гнусны и одеты в свою национальную одежду, со своим оружием и со своей национальной музыкою». Такой вот фестиваль национальных песен и танцев!

Строительство ледяного дома дало возможность ученым из Академии наук произвести опыты по изучению свойств замерзшей воды. Публику развлекали, отливая из льда гигантские линзы, с помощью которых поджигали порох. Французский посол Шетарди особенно восхищался ледяными пушками, стрелявшими настоящим порохом.

Шуты в спальне Анны Иоанновны Валерий Якоби. 1872 г.

Менее всего и послов, и ученых волновала судьба новобрачных: их заперли на всю ночь в холодном доме, и страже было запрещено выпускать их до утра. Жизнь им сохранило то, что предусмотрительная невеста запаслась теплым тулупом.