Матвей Гречко - Русская история в легендах и мифах

Историк Костомаров описывает, как три сиятельных шута каждое воскресенье забавляли ее величество: когда государыня в одиннадцать часов шла из церкви, они представляли перед нею из себя кур-наседок и кудахтали. Иногда государыня приказывала им барахтаться между собою, садиться один на другого верхом и бить кулаками друг друга до крови, а сама со своим любимцем Бироном потешалась таким зрелищем. Обыкновенно стрельбищные и шутоломные забавы происходили перед обедом; после обеда императрица ложилась отдыхать, а вставши, собирала своих фрейлин и заставляла их петь песни, произнося повелительным голосом: «Ну, девки, пойте!» А если какая из них не умела угодить своей государыне, за то получала от нее пощечину. Дикость? Кажется, да. Но вспомните дубинку Петра.

«Как-то Бирон сказал Педрилло: ’’Правда ли, что ты женат на козе?” – “Ваша светлость, не только женат, но моя жена беременна, и я надеюсь, мне дадут достаточно денег, чтобы прилично воспитать моих детей”. Через несколько дней он сообщил Бирону, что жена его, коза, родила, и он просит, по старому русскому обычаю, прийти ее навестить и принести в подарок, кто сколько может, один-два червонца. На придворной сцене поставили кровать, положили на нее Педрилло с козой, и все, начиная с императрицы, за ней двор, офицеры гвардии, приходили кланяться козе и одарили ее. Это дикое шутовство принесло Педрилло около 10 тысяч рублей».

Фаворита Анны Иоанновны Бирона принято изображать чудовищем, однако, если покопаться в записках современников, он был всего лишь не слишком умным, плохо образованным человеком с мерзким характером. Он был наглым, даже хамоватым – но отнюдь не свирепым. Бирон «представителен собой, но взгляд у него отталкивающий», – писала о нем леди Рондо.

Интересную оценку дает фавориту тайный советник прусского посольства Зум: «Его (Бирона. – М. Б. ) вообще любят, т. к. он оказал добро множеству лиц, зло же от него видели очень немногие, да и те могут пожаловаться разве на его грубость, на его резкий характер… Впрочем, и эта резкость проявляется только внезапными вспышками, всегда кратковременными; к тому же герцог никогда не был злопамятен. Если он и далее будет править, как начал, правление его явится бесконечно полезным для России и не менее полезным для славы самого герцога».

Конечно, пруссак смягчал краски: российские придворные думали несколько иначе – Бирона не любили. «Характер Бирона был не из лучших: высокомерный, честолюбивый до крайности, грубый и даже нахальный, корыстный, во вражде непримиримый и каратель жестокий», – отмечал Манштейн.

Особенную ненависть у всех вызывала его глупая и вульгарная фиктивная супруга. Компенсируя свое унизительное положение подставной жены, в своей приемной она устроила подобие трона и принимала гостей, сидя в креслах, поставленных на возвышении под балдахином, украшенным герцогской короной. И мужчинам и дамам, здороваясь, она подставляла для поцелуя обе руки и негодовала, когда ей целовали только одну.

Всех ужасно раздражали и его дети, которым позволялось все: ведь это были дети Анны. Отпрыски эти были донельзя распущенны и вульгарны.

«…Любимым их развлечением было обливать вином платья придворных и потихоньку, подойдя сзади, срывать с них парики. Маленькому Карлу пришла раз фантазия бегать по залам дворца с прутиком в руках и стегать им придворных по ногам. Он подбежал к графу Рейнгольду Левенвольде, но тот, перепрыгнув с ноги на ногу, избежал удара. Тогда мальчишка пристал к генерал-аншефу князю Ивану Федоровичу Барятинскому. В эту минуту вошел Бирон. Барятинский, обыкновенно очень почтительный и заискивающий, подошел к герцогу, пожаловаля на его сына и прибавил, что скоро станет затруднительным бывать при дворе. Глаза Бирона засверкали. Он смерил князя с головы до ног и презрительно обронил: “Если вы недовольны, подайте в отставку, я обещаю, что она будет принята”. И прошел дальше, здороваясь с другими. Барятинский в отставку не подал».

Герцог Бирон для вида имел у себя библиотеку, директором которой назначил он известного глупца. Педрилло с этих пор называл директора герцогской библиотеки не иначе как евнухом. И когда у Педрилло спрашивали:

– С чего взял ты такую кличку?

То шут отвечал:

– Как евнух не в состоянии пользоваться одалисками гарема, так и господин Гольдбах – книгами управляемой им библиотеки его светлости.

Педрилло, прося герцога Бирона о пенсии за свою долгую службу, говорил, что ему нечего есть. Бирон назначил шуту пенсию в 200 рублей.

Спустя несколько дней шут опять явился к герцогу с новой просьбою о пенсии.

– Как, разве тебе не назначена пенсия?

– Назначена, ваша светлость! И благодаря ей я имею, что есть. Но теперь мне решительно нечего пить.

Герцог улыбнулся и снова наградил шута.

Герцогиня Бенигна Бирон была весьма обижена оспой и вообще на взгляд не могла назваться красивою, почему, сообразно женскому кокетству, старалась прикрывать свое безобразие белилами и румянами. Однажды, показывая свой портрет Кульковскому, спросила его:

– Есть ли сходство?

– И очень большое, – отвечал Кульковский, придворный шут, – ибо портрет походит на вас более, нежели вы сами.

Такой ответ не понравился герцогине, и, по приказанию ее, дано было ему 50 палок.

Герцог Бирон послал однажды Кульковского быть вместо себя восприемником от купели сына одного камер-лакея. Кульковский исполнил это в точности, но когда докладывал о том Бирону, то сей, будучи чем-то недоволен, назвал его ослом.

– Не знаю, похож ли я на осла, – сказал Куль-ковский, – но знаю, что в этом случае я совершенно представлял вашу особу.

Слово «бироновщина» придумали историки – современники его не употребляли. Подразумеваются под ним действия Канцелярии тайных розыскных дел, учрежденной еще Петром I для проведения следствия по делу царевича Алексея. Во времена Анны Иоанновны Тайная канцелярия действовала особенно активно. Было сосчитано, что с тех пор, как императрица Анна вступила на престол, было сослано в Сибирь более 20 тысяч человек. В числе их было 5000, местожительство которых осталось навсегда неизвестным и о которых нельзя было получить ни малейшего известия.

Любое неосторожно сказанное слово грозило арестом и ссылкой в Сибирь. Чаще всего болтуна хватали в тот момент, когда он считал себя вне всякой опасности, люди в масках сажали его в крытую повозку и увозили в неизвестном направлении.

Полковник Манштейн описал одну из «шуточек» герцога Бирона, из-за которых его и стали считать виновником всех этих бесчинств: