Матвей Гречко - Русская история в легендах и мифах

– Тогда она станет вашей, и вы вольны поступать с ней, как вам будет угодно, только не можете лишить ее жизни.

– А если она не захочет мне повиноваться?

– Этого не должно быть, но если вдруг случится, вы можете ее беспощадно наказать.

– Предположим, что она будет согласна, но, скажите, смогу ли я, если она придется мне по вкусу, держать ее у себя и дальше?

– Повторяю вам, вы стали ее хозяином и имеете право приказать ее арестовать, если она сбежит от вас, не возвратив вам ваших ста рублей.

– А сколько я должен платить ей в месяц?

– Ничего, раз вы будете ее кормить и поить, отпускать в баню по субботам и в церковь по воскресеньям».

Когда дело было обговорено, Казанове сообщили, что он должен лично убедиться в «нетронутости скорлупы», ибо было условлено, что он приобретает невинную девицу.

«Я отказался от всякой проверки, опасаясь оскорбить девушку, но Зиновьев (его русский приятель. – М. Б. ) настаивал на своем, говоря, что она будет просто убита, если я не проверю ее и, наоборот, обрадуется, если я смогу в присутствии ее родителей убедиться, что она “честна”. Мне пришлось подчиниться и, стараясь быть как можно скромнее, я провел полное исследование, всякие сомнения исключившее, – действительно я имел дело с невинным созданием. Но, по правде говоря, найди я этот плод надкушенным, я бы все равно не объявил об этом».

Казанова окрестил свою покупку Заирой. Он быстро обучил ее манерам и итальянскому языку. «Как маленькая богиня Любви она всюду привлекала внимание общества, становилась центром притяжения, и никого не интересовало выяснить, дочь ли она мне, любовница или служанка: здесь, как и в сотне других случаев, русские удивительно снисходительны».

Прожив с ней несколько месяцев, он продал ее «архитектору Ринальди, шестидесятилетнему, но еще очень бодрому и чувствительному к женскому полу старику». Девушка настаивала, чтобы он взял с него большую сумму: ведь она выучилась многому, да и по-итальянски говорить теперь умеет. «Она оставалась с Ринальди до его смерти, и он обошелся с нею как нельзя лучше», – заканчивает свой рассказ Казанова.

Иногда судьба таких женщин складывалась довольно счастливо. Так, например, графиня Софья Константиновна Потоцкая (София де Челиче, или Главоне) (1766–1822) происходила из Константинополя и на 13-м году жизни была продана матерью польскому послу для польского короля. В 1779 году вышла замуж за коменданта Каменец-Подольска де Витта, а потом вторично – за графа Феликса Потоцкого.

Пожалуй, только в гедонистическом XVIII веке могли быть созданы стихи, собранные под общим заглавием «Девичья игрушка». Несмотря на скромное название, эта рукопись, хранящаяся ныне в Публичной библиотеке в Санкт-Петербурге, представляет собой собрание совершенно непристойных, матерных стихотворений. Названия говорят сами за себя: «Ода говну», «Ода х…», «На рождение п…», «Ода Приапу».

Примечательно, что создавали подобные вещи отнюдь не какие-нибудь отбросы общества, а уважаемые образованные люди. Так, например, всем известный Иван Семенович Барков служил переводчиков в Академии наук и был учеником Ломоносова. Граф Адам Васильевич Олсуфьев был крестником Петра I, действительным тайным советником, секретарем Екатерины II. Михаил Дмитриевич Чулков прославился как издатель и историк. Петр Васильевич Шумахер в 1830-е годы служил чиновником Военного и Финансового министерств, управлял Сибирскими золотыми приисками.

Из «Оды говну»:

«Ее фигура приятна и благородна, походка гордая. Вся она и ее манеры полны грации, вид у нее царственный. Черты лица говорят о сильном характере. Голова хорошо посажена на высокой шее; соединение этих частей, в особенности в профиль, и поворот головы – замечательной красоты, что она старается немного дать почувствовать. Лоб широк и открыт; нос с небольшой горбинкой, губы свежие, украшаются зубами. Подбородок немного велик и имеет вид двойного, без того, чтобы она была полна. Ее волосы каштанового цвета и чрезвычайно красивы; брови темные; глаза карие прекрасные; отражение света придает им голубоватый оттенок; цвет лица чрезвычайно свежий. Гордость – главный характер ее физиономии. Приятность и доброта, так же выраженные на ней, для более проницательного глаза кажутся только следствием чрезмерного желания нравится», – писал Клод Рюльер, французский поэт, писатель и историк, видевший Екатерину в начале 1760-х годов. Он стал одним из тех, кто собирал о ней самые скандальные сплетни и анекдоты. Императрица даже пыталась выкупить у него рукопись, но добилась лишь обещания не печатать ее до ее смерти. Впрочем, после публикации это издание успеха не имело.

О любовниках Екатерины II ходили легенды. Подсчитать их количество трудно. Особо ретивые биографы утверждали, что за 34 года царствования сменилось более двадцати фаворитов. Русским историком Я. Л. Барсковым был даже составлен список фаворитов государыни, среди которых есть как мимолетные связи, так и длительные романы.

Жан-Шарль Лаво тоже написал книгу, где выставлял русскую императрицу женщиной аморальной и развращенной. Издана она была только после смерти Екатерины Алексеевны и никогда не переводилась на русский язык. Основывался он на донесениях французских шпионов – то есть на тех же самых сплетнях.

Злые языки называли императрицу Северной Кибелой, Мессалиной… О ней ходили анекдоты, сюжеты которых явно были заимствованы у Боккаччо, выставлявшие русскую императрицу не только нимфоманкой, но и крайне неумной женщиной. А таковой она уж точно не была!

Окружающих шокировало то, что Екатерина, понимая, что строгое воздержание ей не подходит, с немецкой педантичностью превратила фаворитизм в своего рода учреждение, постаравшись максимально обезопасить себя как от ненужных страстей, так и от практических неприятностей.

Происходило все так: как только место «флигель-адъютанта» при императрице освобождалось, Григорий Александрович Потемкин (он не уступал эту обязанность никому) представлял Ее Величеству несколько новых молодых людей, набранных им среди кавалергардов. Но это был лишь первый тур кастинга.

Избранного для начала осматривал лейб-медик государыни англичанин Рожерсон, затем его поручали заботам графини Брюс, а после – Анны Степановны Протасовой или же Марии Саввишны Перекусихиной, обе они были ближайшими доверенными лицами императрицы. Сплетники величали их «пробир-дамами», или «пробовальщицами». Их мнение становилось решающим. Если эти особы выносили положительный вердикт, то молодого человека препровождали в специальные покои, где его ожидали полный комфорт и роскошь. Открыв свой письменный стол, он находил там сто тысяч рублей золотом – дар императрицы на первое время. Это было лишь преддверие тех щедрот, что в скором времени должны были на него пролиться.