Юрий Ленчевский - СМЕРШ в тылу врага. Зафронтовая работа военной контрразведки

Внимательно присматриваясь к слушателям, Андреев видел, что кое-кто из них — сынки раскулаченных, буржуазные националисты, бывшие уголовники — не скрывает своей ненависти к советскому строю, мечтая, в случае победы гитлеровцев, стать хозяйчиками, разбогатеть. Но многие слушатели вели себя иначе. Они замкнулись, глубоко затаив мысли, намерения. «Что у них на душе? Чем они дышат?» — не раз и не два задавал себе вопрос Николай Степанович и не находил ответа.

Он обратил внимание на Валентина Кремнева, невысокого, смуглолицего крепыша. Следы недавних ранений, глубокие морщины на хмуром лице, замкнутость — все это говорило о нелегких испытаниях, выпавших на его долю. Андреев заметил, что этот серьезный, осторожный человек пользуется авторитетом у многих слушателей школы.

Как-то раз Кремнев остался после занятий в учебном помещении для уборки. Андреев тоже задержался. Кремнев подошел к нему.

— Откуда прибыл? — спросил он.

— Из Ленинграда.

— Вот как! Правда, что он полностью разрушен, как нам здесь рассказывают?

— Ерунда! Город, конечно, пострадал, но не очень сильно.

После этого Андреев и Кремнев стали чаще беседовать друг с другом на разные темы.

Николай Степанович, как и другие слушатели 4-го учебного лагеря, знал, что их готовят для сбора шпионских сведений о советских Военно-Воздушных Силах. Характер подготовки разведчиков в других учебных лагерях командование школы держало в секрете. Однако Кремневу было многое известно, и он рассказал Андрееву, что в 1-м учебном лагере готовят разведчиков-радистов для засылки в глубокий тыл Советского Союза, во 2-м — для использования в ближнем тылу Красной Армии, в 3-м — для сбора сведений о промышленных объектах в тылу СССР.

От Кремнева Андреев узнал, что школа абвера, в которую они попали, является показательной, образцовой. Сюда часто приезжали сотрудники военной разведки вермахта, и майор Марвиц знакомил их с организацией учебы, оформлением учебных лагерей, методами обучения агентов и даже показывал им лучших слушателей. Позднее Андрееву стало известно, что на территории школы размещаются мощная приемопередающая радиостанция, фотолаборатория и мастерские по изготовлению фиктивных документов для агентов.

Занятия в 4-м учебном лагере школы шли полным ходом. Будущие разведчики изучали методы агентурной разведки военных объектов, топографию, организацию Красной Армии, типы советских военных самолетов и другие дисциплины. Особое внимание уделялось практике кодированного радиообмена. Широко практиковался метод подготовки агентов путем допроса друг друга, когда один из них выступал в роли представителя советской контрразведки, а другой — задержанного в тылу Красной Армии подозрительного человека. В обязанность первого входило разоблачение «задержанного» как агента абвера, а второй должен был оправдываться и любыми способами отводить от себя подозрения.

Приучая агентов к обстановке в советском тылу, где им предстояло действовать, администрация школы разрешила им при обращении друг к другу употреблять слово «товарищ», а также разучивать и петь советские песни. На специально изготовленных макетах советских городов агентов обучали правилам ориентировки и маскировки. Словом, дело было поставлено солидно.

Начальник 4-го учебного лагеря вскоре предложил каждому слушателю подготовить «письменную работу». В ней требовалось изложить, каким путем агент намерен бороться с большевизмом. «Выходит, абверовцы не очень-то надеются на преданность своих агентов, если таким способом пытаются привязать их к своей колеснице», — мысленно подытожил свои выводы разведчик.

В разговорах с Андреевым Кремнев был откровенен. Однако вскоре начал почему-то сторониться его. Улучив момент, Николай Степанович поинтересовался причиной этой перемены.

— Ты говорил, что служил в зенитной артиллерии в Ленинграде. А как же ухитрился попасть в плен? — вопросом на вопрос ответил Кремнев.

— Я подпустил к объекту немецкие самолеты. Они подожгли два аэростата заграждения. За это меня наказали, отправили в пехоту.

— Бывает. Но говорят, что ты перебежчик, — не унимался Кремнев. — Так или нет?

— Об этом поговорим позже. А удостоверение перебежчика у меня действительно есть.

Однажды вечером Николай Степанович, беседуя с Кремневым, вспомнил довоенное время, родное село на берегу Волги, недалеко от Костромы, где он учил детей географии.

— Я знаю эти места, — оживился Кремнев и стал рассказывать о своей довоенной жизни, о том, как он воевал против фашистов в составе танковой части и в бессознательном состоянии попал в плен, пытался бежать, но угодил в карцер, а оттуда в штрафной лагерь.

— А зачем пошел в эту школу? — спросил у него Андреев.

— Они нагло обманули меня.

— Как обманули?

— Очень просто. В штрафном лагере на территории Литвы, куда меня определили, погибало от истощения до тридцати человек в день. За малейшую провинность пленных убивали на месте. Каждый из нас мечтал любым способом вырваться оттуда. И вот однажды нам объявили, что на работу в Германию требуются военнопленные, которые ранее служили в авиации. Я записался.

— Но ведь ты же танкист!

— Да. А я сказал, что до войны был мотористом в гражданской авиации. Со мной разговаривал майор Марвиц, начальник нашей школы. Но тогда я не знал, кто он такой. Марвиц заявил мне: «Работа будет сложная и требует честности по отношению к германскому командованию». Я согласился и вскоре оказался здесь, в Нойгофе. А когда узнал, что попал в школу абвера, отступать было поздно.

На следующий день на занятиях по радиоделу слушатели попарно тренировались в приеме и передаче кодированных радиограмм. Код был известен только тем, кто работал в паре. Воспользовавшись этим, Андреев закодировал и передал Валентину отрывок советской песни:

Расшифровав текст, Кремнев улыбнулся и сжег радиограмму. После занятий они с разрешения старосты направились в примыкавший к лагерю лес. Собирая грибы, откровенно беседовали.

— Я был и остаюсь советским человеком. Все время думаю только о возвращении к своим, — признался Кремнев.

Андреев поинтересовался, как бы он реагировал, если бы ему предложили вести полезную Родине работу здесь, в плену.

— Знал бы, что делать, давно бы уже работал, — ответил Валентин.

Андреев дал понять Кремневу, что является советским разведчиком, и предложил ему выявлять среди слушателей и обслуживающего персонала школы тех, кто патриотически настроен, склонять их к явке с повинной. Сам же Кремнев после выброски в тыл Красной Армии должен был обратиться к командованию и просить отправить его в Ленинград по паролю «Привет из Владивостока».