Юрий Ленчевский - СМЕРШ в тылу врага. Зафронтовая работа военной контрразведки

— Вывести разведчика на старт доверено вам, — добавил подполковник.

Это произошло в одну из вьюжных мартовских ночей. Шел сильный снег. Резкие порывы ветра затрудняли движение. Капитан Чижов довел разведчика до места перехода линии фронта, тепло попрощался с ним, пожелав ему успеха и благополучного возвращения на советскую сторону.

— Задание будет выполнено, — заверил разведчик чекиста.

С трудом преодолевая встречный ветер, Гоменюк медленно шел вперед. Увидев сваленное дерево, присел на него, осмотрелся. Метель затихала. Начинало светать. В полусотне шагов от себя заметил нескольких солдат противника. В полном соответствии с отработанной линией поведения Степан поднял руки, держа в одной из них белый платок, и зашагал навстречу им.

Увидев шедшего к ним неизвестного, солдаты стали что-то кричать ему. А когда Гоменюк подошел ближе, один из них схватил его за руку и столкнул в траншею. Обыскав Гоменюка, солдаты отобрали у него нож, часы и кисет с табаком. Вскоре на пост боевого охранения прибыл унтер-офицер с двумя солдатами. Они доставили Степана под конвоем в штаб какой-то воинской части.

Здесь Гоменюка ввели в просторную землянку, и офицер в звании капитана с помощью переводчика сразу же приступил к допросу перебежчика. Капитана интересовали прежде всего сведения о части, в которой Гоменюк служил. Однако никаких существенных данных он капитану сообщить не мог, так как, согласно измененной биографии разведчика, находился в этой части всего две недели.

После этого Степана доставили в вышестоящий штаб, где его начал допрашивать другой капитан, свободно владеющий русским языком. Спокойно, подчеркнуто вежливо он стал подробно расспрашивать Гоменюка о его жизненном пути, близких родственниках, местах прохождения службы в действующей армии. Ответы бойко отстукивал на машинке солдат, сидевший за столиком в углу комнаты.

Степан отвечал четко, ясно, не отходя ни на йоту от хорошо усвоенной им линии поведения в тылу врага.

— А теперь главный вопрос: мне доложили, что вы перебежчик. Так это или нет?

— Да, так.

— Что же вас заставило перейти на нашу сторону?

— Я уже сказал вам, что в почтовом отделении, где я работал заведующим, произошла растрата. И хотя я лично этого преступления не совершал, меня судили вместе с растратчиками. Записали в приговоре — за преступно-халатное отношение к служебным обязанностям. В результате я попал в исправительно-трудовой лагерь. А это несмываемое пятно позора на всю жизнь. Даже находясь в рядах действующей армии, я испытывал это на себе. Одним словом, Советская власть нанесла мне незаслуженную тяжелую обиду, и воевать за такую власть я не хотел и не хочу. Поэтому я здесь, у вас.

— Все ясно. Перед тем как перейти на нашу сторону, вы служили в стрелковой части. Где ваше оружие?

— Имевшуюся у меня винтовку я оставил в лесу, чтобы при встрече с вашими солдатами быть безоружным в интересах, так сказать, личной безопасности.

— Понятно, — усмехнулся капитан. — А теперь сделаем перерыв. Пришло время завтрака.

Конвоир вывел Гоменюка из помещения. Они направились мимо временных строений и землянок в сторону пищеблока. Неожиданно Степан услышал возглас:

— Гоменюк?! Степан?! Вот встреча… — Подошедший к ним рослый брюнет широко улыбнулся. — Ты что? Не узнаешь? Я — Майборода. Вместе в лагере сидели, в соседних частях служили. Я провинился, попал в штрафную роту, а оттуда сюда махнул. А ты как здесь оказался?

— Долго рассказывать, — ответил Гоменюк. — Увидимся — поговорим.

Конвоир дернул Степана за рукав, увлекая за собой.

«Вот так встреча! — не на шутку встревожившись, размышлял Гоменюк. — О ней, конечно, будет знать капитан. Надо срочно определить, как вести себя с учетом этого обстоятельства».

Разведчик перебирал в памяти все, что мог знать о нем Майборода. Действительно, они знали друг друга по месту заключения, затем по службе в Беломорском гарнизоне. А что еще? Пожалуй, это все. «А, чем черт не шутит! Может, эта встреча не только не принесет мне никакого вреда, а, наоборот, поможет укрепить положение в разведке противника», — рассуждал Гоменюк.

Он убедился в своей правоте, как только вновь оказался на допросе у капитана. Прислушиваясь к его чистому русскому языку, Степан невольно подумал: «Наверное, этот капитан из русских белоэмигрантов».

Не раскрывая сразу своих карт, а вернее, решив проверить искренность Гоменюка, капитан сказал:

— Вы рассказывали мне, что по решению советского суда находились в заключении. Кого вы помните из тех, кто был в лагере вместе с вами?

— Хорошо помню заключенного Майбороду. Сегодня я встретил его здесь, в расположении хозяйственных подразделений. Он сказал мне, что оказался на этой стороне как перебежчик. Выходит, в нашей судьбе много общего. Правда, я не был в штрафной роте, как он.

— Хочу выразить свое удовлетворение вашим ответом, — вежливо заметил капитан. — Думаю, что наша служба не потеряет вас из поля зрения. А пока, как у нас принято, вы должны содержаться в лагере для военнопленных.

«Уж больно мягко стелет, — подумал Степан не без тревоги. — Похоже, что разведка мною заинтересовалась. Но что будет дальше? Не зря же говорил мне капитан Чижов, что без основательной проверки она даже перебежчика к серьезному делу не допускает».

Разведчик был близок к истине: проверка только началась.

В лагере советских военнопленных, куда поместили Гоменюка, царили жесткий режим, тяжелый изнурительный труд на каменоломнях, бесчеловечное обращение охранников. Степан вел себя, как заранее было предусмотрено: трудился старательно, проявлял исполнительность, установленных в лагере правил не нарушал. После целого дня тягостной работы на каменоломне и скудной вечерней баланды он в изнеможении валился на жесткие нары и засыпал мертвым сном.

Примерно через три недели Гоменюка по секрету от других обитателей барака вызвали в канцелярию лагеря. «Похоже, состоится решающий разговор», — решил Степан. Через несколько минут он убедился в этом.

— Как вам тут живется, господин Гоменюк? — усадив «перебежчика» напротив себя, спросил моложавый майор.

— Особых жалоб нет, — ответил Степан.

— А не особые есть?

— Дробить гранит — нелегкое дело. Особенно, когда к лагерному пайку нет добавки.

— Честно сказано. Надеюсь, что вы проявите благоразу-мие и тогда, когда вам придется отвечать на более трудные вопросы.

Майора интересовало буквально все: места, где Гоменюк родился, жил и работал, его родственники, служба в Красной Армии, судимость и пребывание в заключении, обстоятельства перехода на сторону противника. Особый интерес майор проявил к Беломорскому гарнизону, в одной из частей которого Гоменюк служил. Отвечая на этот вопрос, разведчик передал майору полученные от чекистов дезинформационные данные, согласованные с командованием Карельского фронта.