Алексей Богомолов - Легенды первых лиц СССР

Когда Никиту Сергеевича сместили, я, как и некоторые другие сотрудники его охраны, был отправлен в резерв. И довольно долго пробыл в опале…

Чего только мне не приписывали! Вплоть до того, что я хотел жениться на дочке Хрущёва Лене, а он не прочь был видеть меня в зятьях. И никакого просвета не маячило. А потом через несколько месяцев пришёл к нам новый начальник управления Антонов. Он очень любил разговаривать с женщинами, которые у нас работали. Считал, что у женщины можно всё выпытать, все служебные взаимоотношения выяснить. То, что мужики начальнику не расскажут, женщины сболтнут. И однажды одна дама сказала ему: «У нас есть Алексей Сальников, он работал непосредственно с Хрущёвым, а сейчас сидит в глубоком резерве». А тот, бывший разведчик, среагировал. И я начал потихоньку всплывать. Так и попал к Косыгину. Опять пошёл в гору.

Алексей Николаевич знал меня по работе у Хрущёва, но всё равно приходилось притираться друг к другу. Со временем он меня изучил и доверял мне. Например, чемодан с его личными вещами в командировках мог открывать только я. Я знал, где что в нём найти и что как разложить. Если лежат носовые платки, например, и их нужно постирать, он должен найти их чистыми и именно там, где они лежали.

При нашей работе нужно было изучать своих охраняемых, их характер, привычки. Косыгин, например, очень не любил, чтобы около него маячили, крутились. Привык к тому, что всё делал один знакомый доверенный человек. И домашние знали его эту особенность. Как-то раз я погладил ему костюм и собрался отнести. Тут заходит Николай Николаевич Горенков, заместитель начальника охраны, хватает костюм и несёт. А Людмила, дочка, увидела и говорит: «Николай Николаевич, ты что, гладил этот костюм, что несёшь его? Кто гладил, тот пусть и заносит!» Конечно, очень непросто было с ними.

В жизни первых лиц государства каждая мелочь приобретает значение. Ведь они представляют свою страну, и по ним, в том числе по их виду, часто судят об общем уровне. А мелочей было много…

Как-то раз мы были на Кубе. В резиденции Косыгина ждали Фиделя Кастро. И вдруг появляется расстроенный Алексей Николаевич и говорит мне: «Алеша, должен Фидель приехать, а я себе пятно поставил на светлых брюках!» Я отвечаю: «Давайте я быстренько замою!» Он снял брюки, я их забрал, постирал боржомчиком, порошком, потом быстро под утюг. Принёс, он их надел, вышел и говорит дочери, сопровождавшей его во время визита: «Правда, у нас Алёша хороший?» Людмила говорит: «Да, да, он и за мной ухаживает, платья мне гладит для приёмов». Так что приходилось быть мастером на все руки.

Вы помните, был известный случай, когда в Канаде во время прогулки с премьер-министром Трюдо какой-то хулиган бросился к Косыгину и схватил его за грудки? Я потом пришивал пуговицы, которые во время этого инцидента оторвались, и приводил в порядок пиджак…

Приходилось многое возить с собой «на всякий случай». Во время визита в Афганистан для встречи с королём Косыгин должен был быть в чёрном костюме. Но брюки оказались великоваты. Он у меня спрашивает: «У тебя подтяжек нет?» А у меня в чемодане «на всякий случай» даже подтяжки лежали, хотя Алексей Николаевич их обычно не носил. Потом Клавдия Андреевна, супруга Косыгина, меня на мероприятии увидела и говорит: «Алёша, спасибо тебе, что ты Алексея Николаевича выручил!» Значит, и ей он это рассказал.

Я провёл рядом с Косыгиным пятнадцать лет. Прекрасно помню тот момент, когда осознал, что он будет вынужден уйти со своего поста. Он, ещё не восстановившись после микроинсульта, случившегося летом 1978 года, был вынужден ездить в командировки по таким странам, что и здоровому выдержать трудно: Индия, Эфиопия… И, вернувшись в Москву, баллотировался в депутаты Верховного Совета. Обычно руководителям его уровня предоставлялся для встречи с избирателями Большой театр. И позвонил мне начальник охраны: «Алексей Николаевич просит, чтобы ты был в Большом театре». Иду с работы в театр. И почему-то вспомнил, что как-то подарил Алексею Николаевичу бутылочку коньяка в стеклянном бочонке, когда у него был день рождения. А он, встретив меня, говорит: «Вот когда я выздоровлю, мы соберёмся на даче и разопьём твою бутылочку!»

На встречу приехал первый секретарь Московского горкома партии Гришин, ещё несколько человек из руководства. А первый заместитель Косыгина Тихонов, который тоже был в зале, к своему патрону даже не подошёл. Такие вещи просто так не делаются. Как в России говорят: «Чует кошка, чьё мясо съела».

В тот короткий период осени 1980 года, когда Алексей Николаевич был на пенсии, мы были в Индии с Брежневым. У меня было немного денег, командировочных, а я знал, что Косыгин очень любит кокосовые печенья. Купил их, да ещё супруга нашего посла мне небольшой запас дала. Приезжаю, звоню Людмиле Алексеевне: «Я из Индии приехал, Алексею Николаевичу к чаю любимые печенья привёз». Она говорит: «Спасибо тебе. Я сейчас машину пришлю». А потом и сам Алексей Николаевич меня поблагодарил. Он был на пенсии, уже не мой шеф, но я его любил и уважал.

А потом у Алексея Николаевича убрали Карасёва, начальника охраны, остался он один. И за несколько дней до смерти попросил меня прийти. Говорит: «Алёша, Карасёва отбирают, помощник тоже со мной работать не захотел. Ты согласишься со мной остаться? Мы с тобой будем гулять, в театр ездить. Всё время будем вместе. Людмила Алексеевна и все члены семьи очень будут рады».

Меня такая откровенность растрогала. И хотя я служил в «девятке», решение пришло сразу. Не важно, что пришлось бы переходить в систему Совмина на гражданскую службу. Да и времени для размышлений не было. И я говорю: «Алексей Николаевич, я согласен!» И буквально считанных дней не хватило для того, чтобы меня перевести…

После смерти Косыгина для меня многое изменилось. Я иногда ездил в командировки, прилежно занимался обслуживанием первых лиц страны, но уже не на основных ролях. Думал выйти на пенсию, но получилось так, что отработал в органах госохраны ещё 16 лет. Многое и многих повидал, конечно.

Брежнев мне не особо нравился. Мне приходилось работать с ним. У нас ведь задача какая? Быть как можно более незаметными. А он говорит на встрече: «Стой возле меня и никуда не отходи!» А соображал-то он в те времена уже не очень… И вот на приёме я стою сзади, а он ко мне обращается: «Я хорошо сказал? Всё хорошо?» У нас на встречах, особенно за рубежом, публика разная бывала, иностранных разведчиков много. А он всё время ко мне обращается… Я подбегаю, он мне что-то говорит, все думают, что сообщение какое-то передает, а он на самом деле просто одобрения искал тому, что сказал. Или спрашивал: «А там всё хорошо?» И пойми его, что он имеет в виду…