Алексей Щавелев - Славянские легенды о первых князьях. Сравнительно-историческое исследование моделей власти у славян

Тезис о том, что в каждом сколько-нибудь развернутом тексте всегда присутствует некая сверхидея, стал уже топосом, если не сказать — банальностью герменевтики. При истолковании художественных произведений поиск скрытых движущих сил творчества ведется с редким азартом и чаще всего не без успеха. Когда же речь заходит о научных исследованиях, такую «предвзятость» принято прятать под покровами академической сдержанности. Вопреки установившейся традиции в предисловии мне хотелось бы указать несколько самых общих ориентиров, определивших предварительный замысел этой книги. Первый — мой интерес к «утраченным литературам» древности, которые восстанавливаются по крупицам имен, топонимов, мотивов, отрывков и поздних переложений. Второй — меньшая полнота и эффектность славянской языческой традиции по сравнению с яркими, богатыми деталями мифологиями и эпосами кельтского и германского миров, а также сомнения, которым исследователи периодически подвергали аутентичность того или иного фрагмента славянского предания. Третий — я заинтересовался древнейшими славянскими легендами, когда грандиозные картины славянского языческого прошлого, созданные советской исторической наукой, подверглись критическому пересмотру, дотошной источниковедческой проверке, так сказать, деконструкции. Однако, при всей неоспоримой терапевтической пользе такого скептического подхода, история, подобно другим дисциплинам, не может существовать как сумма отрицательных заключений по тому или иному поводу. Не менее, а часто более важны усилия, направленные на создание новых, пусть в очередной раз несовершенных, но целостных интерпретаций. Свое рассмотрение преданий о первых князьях я хотел бы считать прологом к новой реконструкции дописьменной истории славян.

Работа над этой книгой была бы значительно трудней без помощи многих людей, которые благосклонно отнеслись к идее исследования славянских преданий и помогали мне на всех этапах написания текста. Выбор темы был поддержан моим учителем Еленой Александровной Мельниковой. Благодаря ее постоянному вниманию к моей работе я избежал многих ошибок и неточностей, ее строгое, но благожелательное руководство позволило мне осуществить этот рискованный замысел.

Я благодарен своим университетским учителям: ныне покойному Владимиру Сергеевичу Шульгину, Ярославу Николаевичу Щапову, Леониду Васильевичу Милову, Татьяне Павловне Гусаровой, Тамаре Анатольевне Пушкиной, Алле Ервандовне Шикло, Алексею Владимировичу Лаушкину, Дмитрию Михайловичу Володихину.

Особую благодарность я приношу коллективу Центра «Восточная Европа в античном и средневековом мире» Института всеобщей истории РАН: Виаде Артуровне Арутюновой-Фиданян, Галине Васильевне Глазыриной, Татьяне Николаевне Джаксон, Любови Викторовне Столяровой, Ирине Геннадьевне Коноваловой, Татьяне Михайловне Калининой, Александру Васильевичу Назаренко, Александру Васильевичу Подосинову, Сергею Леонидовичу Никольскому, Тимофею Валентиновичу Гимону, взявшим на себя труд прочитать и подробно обсудить мою работу.

Хочу также выразить признательность коллегам из Института социальных систем МГУ им. М.В. Ломоносова, директору Института Валерию Александровичу Корецкому и отдельно Игорю Валентиновичу Кураеву.

Я благодарен рецензентам книги Николаю Федоровичу Котляру, Евгению Михайловичу Пчёлову и Аркадию Анатольевичу Молчанову, который первым поддержал идею исследования славянских легенд и постоянно помогал мне советами.

Все основные идеи и интерпретации, изложенные в этой книге, я многократно обсуждал с Сергеем Павловичем Щавелёвым.

За моими научными штудиями с интересом и сочувствием следили друзья: Александр Преображенский, Алексей Симанихин, Алексей Потехин, Александр Фетисов, Екатерина Илюшечкина и Елена Литовских.

Эта книга посвящается Александре Михайловне Щавелёвой, Татьяне Алексеевне Бобовниковой и Сергею Павловичу Щавелёву.

Социоэтиологические легенды (origo gentis), повествующие о происхождении народов, о появлении первых правителей, о сложении политической системы и о конституировании общественного строя разных этносов — одна из древнейших форм сохранения памяти о прошлом социума и практически универсальная форма идеологии. В них нашли отражение ранние системы социальной стратификации и институты власти «бесписьменных» обществ. В устной традиции сконцентрировались представления «мифологической социологии», составляющие важный элемент мировоззрения людей[1]. Социоэтиологические предания (сказания) и ритуалы власти[2] находились в тесном двустороннем взаимодействии. Принципы и идеалы социальной организации отражались в архаических текстах, а последние, в свою очередь, представляли архетипы, «идеальные модели», способствовавшие воспроизводству социально-политической традиции. Как показали историко-филологические исследования ряда повествовательных жанров (мифа, сказки, отчасти саги[3]), в большинстве случаев можно наблюдать изоморфизм нарративных и социоритуальных структур[4]. Кроме того, несмотря на свою вариативность и изменчивость, устная традиция обладает собственными механизмами сохранения и достаточно полной передачи информации, что повышает ее ценность как исторического источника[5].

Научный интерес, проявившийся к легендам origo gentis в 1980-е гг., на современном этапе исследований все более возрастает. Сейчас эта тематика особенно актуальна, поскольку противостояние трех ключевых подходов изучения политической истории (событийная история, история явлений (ситуаций) и структур власти, история социально-политических идей) перерастает в выявление связей и взаимной обусловленности этих сфер феномена политики[6].

Для современной историографии наиболее типичны следующие направления исследования власти и форм ее воплощения. Самым распространенным является изучение идеологии государственной власти, отраженной в разных видах источников, причем применительно к Средневековью наибольшее внимание уделяется идеологии военного сословия (дружинной культуре[7], средневековым представлениям о трех главных стратах общества[8], стереотипам поведения рыцарей[9]). Особое направление — реконструкция социальных процедур и ритуалов (вассалитета[10], жертвоприношения[11], полюдья[12], сбора дани[13]), т.е. типичных, периодически повторяющихся ситуаций[14]. К этому же направлению примыкают исследования форм репрезентации и символизации власти.