Голубиная книга. Славянская космогония

И Киев, и Щецин были центрами не только политическими, но и сакральными. Щецин был известен своими четырьмя храмами. Главный из них, посвященный Триглаву, был покрыт резьбой, столь искусной, что изображенные существа, по словам современников, казались живыми и дышащими. Это заставляет вспомнить изобилующие языческими мотивами белокаменные рельефы владимирских соборов. В отличие от деревянных щецинских святынь, они дошли до наших дней. Киевское капище Рода, раскопанное в 1912 г. В. Хвойкой, возникло, видимо, одновременно с самим городом Кия. В Киеве же в X в. находились святилища Перуна и Велеса, а в 980 г. будущий креститель Руси воздвиг здесь святилище пяти богов во главе с Перуном. Именно Киев был до самого конца XIII в. резиденцией митрополита всея Руси, и здесь же были возведены ее крупнейшие храмы — церковь Богоматери Десятинной и Софийский собор. На фресках последнего изображено немало языческих сюжетов. Только здесь осторожный художник-двоеверец расписал ими лестницы, ведущие на второй этаж. Полтора века спустя его собратья по духу вынесут подобные же образы на всеобщее обозрение, покрыв ими внешние стены соборов. По крайней мере некоторые из киевских церквей находились на месте древних капищ. Так, Десятинная церковь стояла между капищем Рода и святилищем Владимира. Церковь Власия на Подоле сменила капище Велеса, а соседняя с ней церковь носила чисто языческое название «Турова божница». Не случайно Киев, даже опустошенный татарами и утративший политическую роль, оставался центром притяжения для русских и украинских паломников. Верили, что тому, кто двадцать раз побывает на Пасху в Киеве, простятся все грехи. Легче было разрушить мать-город, чем лишить его ореола святости, коренившегося в языческих временах.

Мать всем церквам — соборная церковь в Иерусалиме. Если верить стиху, посвящена она Богородице и в ней находится гроб Господень… висящий в воздухе. В Иерусалиме действительно была церковь св. Марии, по преданию — первая здесь, возведенная еще апостолами на месте дома, где происходила Тайная Вечеря. Находилась она на Сионе, недалеко от Соломонова храма, на руинах которого возведена мечеть. Гроб Господень же, т. е. пустая могила Христа, находится совсем в другом месте, в церкви Воскресения Господня на Голгофе. Возле нее, по свидетельству древнерусских паломников, и находился «пуп земной». Легенда же о гробе Христа «на воздусе» явно скопирована с другой легенды, известной еще в Древней Руси — о висящем в воздухе гробе Мухаммеда. Более того, некоторые варианты стиха утверждают, что в воздухе висит… сама церковь. Или же что в ней лежат… мощи Христа.

Такое попрание важнейшего христианского догмата о телесном воскресении Иисуса трудно объяснить наивностью или невежеством авторов стиха. Калики перехожие если сами не бывали в Иерусалиме, то общались с бывавшими там.

Именно туда ходили в 1163 г. из Новгорода былинные сорок калик. Почему же в этой среде столь вольно обращались со сведениями о главных христианских святынях? Авторы «Хождений», например знаток и противник славянского язычества Даниил Паломник, таких «вольностей» себе не позволяли. Не скрыта ли в стихе насмешка над почитателями чужого распятого бога? А в языческой «Голубиной книге» речь шла, вероятно, совсем о другой святыне — храме Святовита в Арконе на Руяне. Но об этом будет сказано ниже, в связи с Алатырь-камнем.

Мать всем книгам — Псалтирь. В стихе она иногда описывается так же, как сама «Голубиная книга»: гигантский том (40x20x10 сажен), из которого сам Христос прочитал всего три листа за три года. «Глубиной» нередко называли Псалтирь русские книжники. О причинах сближения библейского царя-шамана с Велесом, а книги его песен — с языческой небесной книгой уже говорилось. Не приходится сомневаться, что первоначально матерью-книгой считалась именно «Голубиная книга». Автором же ее почитали отнюдь не Христа, не способного даже постичь небесную мудрость, а языческого Даждьбога.

Мать всем птицам — Стрефил (Стратим, Страхвиль, Страхвар, Аштраха, Финикс, Драгун, Тварун, Голубь, Грипон, Нагай, Жар, Хваравон [фараон] и др.). Живет она посреди моря, никогда не выходя на сушу, и даже яйца откладывает в море. Перед рассветом она встрепетывается, и тогда по всему миру поют петухи. Одни варианты стиха утверждают, что она совершенно безвредна. Другие — что от трепетания этой гигантской птицы тонут купеческие корабли. Иногда говорится, что трепетание это возвестит конец мира. Подчеркивается святость птицы: она верует во Христа, молится за синее море.

На первый взгляд, истоки этого образа — чисто книжные, из «Физиолога». Стрефил — это страус (греческое «струфос», «струфокамелос», буквально «воробей-верблюд» ). А птица, якобы живущая только в море и откладывающая туда яйца, в «Физиологе» именуется «алкион», собственно «зимородок». В основе «басни» о ней — миф об Алкионе, дочери бога ветров Эола. Она бросилась в море вслед за утонувшим мужем, и оба они превратились в зимородков. Птицы эти вовсе не морские, но когда они выводят птенцов, море затихает на две недели. Русские книжники превратили слова «Алкион есть» в «Алконост» и нарекли Алконостом одну из двух птицецедев-сирен, другой оставив имя «Сирин». Парные сирины (славянские вилы-русалки) изображались еще на древнерусских женских украшениях.

Но что общего между страусом, зимородком и петухом и причем тут море? В небольшом древнерусском апокрифе говорится о гигантском «куре» (петухе). Голова его — до неба, море ему — по колена. На восходе солнца море волнуется, он кукарекает, и следом поют петухи по всему миру. У славян, иранцев, германцев петух — одна из самых священных птиц, птица Солнца. Ее пение разгоняет всю нечисть. «Куром морским» в Древней Руси именовался также павлин.

Есть в индоевропейской мифологии и гигантская солнечная птица. У индийцев бог солнца Вишну летает на исполинской птице Гаруде. Столь же огромен иранский Симург (Саена, Сенмурв). Это — хищные птицы, огромные орлы. Стрефил-птица в стихе иногда зовется Грипон или Нагай (древнерусское «ног» ), т. е. грифон. На грифонах, мифических орлах-львах, летал скифский бог солнца Гойтосир, иранский Митра, греческий Аполлон Гиперборейский. Этому богу уподоблялся Александр Македонский, по преданию летавший в корзине, запряженной орлами или грифонами. Царь, летящий на грифонах, изображался в X–XIII вв. на болгарских и древнерусских диадемах, на стене Дмитриевского собора. За ним, очевидно, скрывался языческий Даждьбог, Солнце-Царь. У белорусов есть легенда об огромном лебеде Стратиме, погибшем при всемирном потопе. Вспомним о тех лебедях, на которых, согласно индоевропейскому мифу, солнце плывет ночью по нижнему миру.