Голубиная книга. Славянская космогония

На море на Окияне, на острове на Буяне стоит столб; на том столбе стоит дубовая гробница; в ней лежит красная девица, тоска-чаровница; кровь у нее не разгорается, ноженьки не подымаются, глаза не раскрываются, уста не растворяются, сердце не сокрушается. Так бы и у (имя рек) сердце бы не сокрушалося, кровь бы не разгоралася, сама бы не убивалася, в тоску не вдавалася. Аминь.

Стану я, раб Божий (имя рек), не благословясь и пойду не перекрестясь из избы не дверьми, из ворот не в ворота; выйду подпольным бревном и дымным окном, в чистое поле. В чистом поле лежит река черна, по той реке черной ездит черт с чертовкой, а водяной с водяновкой, на одном челне не сидят, и в одно весло не гребут, одной думы не думают и совет не советуют. Так бы раб Божий (имя рек) с рабой Божьей (имя рек) на одной бы лавке не сидели, ни в одно окно бы не глядели, одной бы думы не думали, одного бы совета не советовали. Собака бела, кошка сера — один змеиный дух. Ключ и замок моим словам.

Встану я, раб Божий (имя рек), благословясь, пойду перекрестясь; умоюсь студеной ключевой водою, утрусь тонким полотенцем; оболокусь я оболоками, подпояшусь красною зарею, огорожусь светлым месяцем, обтычусь частыми звездами и освечусь я красным солнышком. Огражду вокруг меня и дружины моей с ослятами тын железный, почву укладну, небо булатно, чтоб никто не мог прострелить его, от востока до запада, от севера на лето, ни еретик, ни еретица, ни колдун, ни колдуница, годный и негодный, кто на свете хлеб ест. Голова моя — корабея, язык мой — замок.

Стану я, раб дьявольский (имя рек), не благословясь, пойду не перекрестясь из дверей в двери, из ворот в ворота новобрачных, и выйду я во чисто поле, во дьявольско болото. Во чистом поле стоят ельнички, а на ельнички сидит сорок сороков — сатанинская сила. А во дьявольском болоте Латырь бел камень, а на Латыри бел камени сидит сам сатана. И пойду я, раб, к Латырь бел камню, и поклонюсь я, раб Божий (имя рек) самой сатане и попрошу его: «Ой же ты, могуч сатана, как ты сумел свести (имена мужа и жены), так сумей и развести, чтоб друг друга не любили, друг друга колотили и порой ножом порезали. Ведь я твой раб, я твой слуга, и по сей день, и по сей час, и по мой приговор — во веки веков.»

Стану я, раб Божий (имя рек), до схоть солнца, стану благословясь и пойду перекрестясь; выйду в чистое поле, в широко раздолье. В чистом поле, в широком раздолье лежит белой камень Латырь. Под тем белым камнем лежит убогий Лазарь. То я, раб Божий (имя рек), спрошу убогого Лазаря: «Не болят ли у тебя зубы, не щепит ли щеки, не ломят кости?».

Есть море Окиян; на том море есть мост золотой, на нем человек золотой, стружит стрелы золотые и стреляет из раба Божия (имя рек) прикос, и притчу, и шепоту, и волосатик [45] Прикос, притча (притка), волосатик — виды болезней или магической порчи. , прикос ночной и дневной, полуденной, и полуночной, и водяной, и древяной, с рук и с ног, и от кости, и от мозгу, и со всех уд его; дай, Бог, рабу Божию (имя рек) на здравие и на спасение.

Ложилася (имя рек) спать, помолясь и благословясь. На Кияне-море лежит камень Латырь; возле того камня Латыря стоит престол Пресвятыя Богородицы; возле того престола стоит дерево суховерьхо; на этом дереве суховерьхе сидит птица — железны носы, булатны когти, щиплет, теребит жабу сухую и мокрую, присно, во веки веков.

На море на Океане, на острове на Буяне стоит сыр дуб; под тем сырым дубом сидит святой отец Пафнутий с тремя братиями <���…> обретоша двенадцать девиц, двенадцать сестер Иродовых. Ренет им святой отец: «Куда вы грядоша, простоволосые, беспоясые и безобразные?» Рекут ему двенадцать девиц, двенадцать сестер Иродовых: «Ой еси, святой отец Пафнутий! Посланы мы от царя Ирода в мир православный тела их трясти и кости их мождати».

Встану я, раб Божий (имя рек), благословясь, пойду, перекрестясь, из дверей в двери, из ворот в вороты, путем-дорогой к синему Окиану-морю. У этого Окиана-моря стоит древо карколист; на этом древе карколисте висят: Козьма и Демьян, Лука и Павел, великие помощники. Прибегаю к вам, раб Божий (имя рек), прошу, великие помощники Козьма и Демьян, Лука и Павел, сказать мне: для чего-де выходят из моря Окиана женщины простоволосые, для чего они по миру ходят, отбывают ото сна, от еды, сосут кровь. Тянут жилы, как червь, точут черную печень, пилами пилят желтые кости и суставы? Здесь вам не житье, жилище, не прохладище; ступайте вы в болота, в глубокие озера, за быстрые реки и темны боры: там для вас кровати поставлены тесовые, перины пуховые, подушки вересные; там яства сахарные, напитки медовые; там будет вам житье, жилище, прохладище — по сей час, по сей день; слово мое, раба Божьего (имя рек), крепко, крепко, крепко.

Встану яз, раб Божий (имя рек), благословясь и пойду перекрестясь в чистое поле под красное солнце, под млад светел месяц, мимо Волотовы кости могила. Как Волотовы кости не тропнут, не гнутся, не ломятся, так бы у меня, раба Божия (имя рек), фирс не гнулся, не ломился против женския плоти и хоти и против памятныя кости.

<���…> В чистом поле, в зеленом окоморьи стоит златая святая лестница, и с той возрачно по святой лестнице шел Божий ангел Михаил-архангел. [ Михаил посылает заклинателя к Богоматери, та — к Христу, тот и заговаривает его от оружия. ] На синем море, на большом камне сидит Стратим-птица, а как Стратиму-птицы покоряются, как и льву звери все покоряются, так бы и тебе все покорятся, покоряются друга и недруги, покорялися, что ты говоришь, тебя бы слушали и твою волю творили.

На море на Окияне, на острове на Буяне лежит бел горюч камень. На сем камне стоит изба таволоженная, стоит стол престольный. На сем столе сидит красна девица. Не девица сие есть, а Мать Пресвятая Богородица. Шьет Она, вышивает золотой иглой, ниткой шелковою. Нитка, оборвись, кровь, запекись, чтоб крови не хаживати, а тебе, телу, не баливати. Сему делу аминь, аминь, аминь.

Есть море Окиян, на том море Окияне стоит остров, на том острове воздвигнута церковь папы Римского, в том храме святая девица держит у себя разные иглы и шелковую нитку, зашивает она рану кровавую и ране болеть, и крови идти заповедает, и ничем не прикасается.

Стану я, раб Божий (имя рек), поутру раненько, обуюся гладенько, умоюся беленько, Богу помолюся; пойду я, раб Божий, из избы дверьми благословись, из двора в вороты перекрестясь, под утреннюю зарю, к Океану-морю. На Океане-море лежит Златырь-камень, на Златыре-камне стоит соборна церква, в той церкве соборней стоит престол, а за престолом стоят триста коней железных и триста мужей железных. Приду я, помолюсь, поклонюсь и покучусь: «Во еси вы, триста коней железных и триста мужей железных, берите вы по луку железному и по триста стрел железных, гоните вы скоро наскоро и стреляйте черной коровушке матушке во вымя, во ужево жало и во змеино». Как матушка земля стоит на трех кедрах, не тряхнется и не ворохнется, так стой, ужево жало и змеино, не тряхнись и не ворохнись. Аминь.