Array Коллектив авторов - Королевский двор в Англии XV–XVII веков

Прежде чем приступить к непосредственной характеристике придворной католической фракции, необходимо подробнее остановиться на самом термине «фракция», дать его толкование, характерное для елизаветинцев, и проанализировать основные позиции исследователей по этому вопросу.

Впервые в Англии слово «фракции» было произнесено в 1509 г. в проповеди епископа Рочестера Джона Фишера. Несколько десятилетий спустя слово «faction» («фракция») и его производная «factious» («фракционный») стали одними из наиболее употребляемых понятий в елизаветинском политическом словаре. Их можно встретить и в трактовке сэром Генри Сидни ирландских событий 1572 г., и в обращении графа Лестера к Совету Оксфордского университета в 1577 г. и т. д. [597]

Правомерность использования исследователями термина «фракция» для описания истории политической борьбы во второй половине XVI в. до сих пор остается открытым вопросом как в зарубежной, так и в отечественной историографии. Во-первых, представление людей XX в. о фракции «как о группе членов определенной политической партии в парламенте, общественной организации или обособленной группировке внутри политической партии» [598]не соответствует смыслу, который, как представляется, вкладывали в него современники. Фактически на всем протяжении правления династии Тюдоров фракция воспринималась как группа людей, стремящихся получить для себя максимум выгоды. В этой связи ее основное толкование всегда приобретало отрицательный оттенок. Слово несло в себе не столько политическую, сколько этическую нагрузку.

Развитие государственных и придворных институтов в середине XVI в. и реформационные процессы стимулировали изменения задач и состава фракций, приведшие в исторической перспективе к появлению современных политических образований. Но даже тогда, считает С. Адамс, «как немногие радикально настроенные протестанты принимали на свой счет образ пуританина, так, должно быть, и немногие елизаветинские политики считали себя лидерами фракций» [599]. Отголоски «меркантильного» восприятия фракции встречаются и в содержании одного из самых распространенных полемических произведений – трактате «Государство Лестера» (1584 г.). Авторы обвиняют графа Лестера и его сторонников в том, что их фракция перетягивает на себя все милости, оказываемые королевой своим подданным [600].

Кроме того, среди исследователей нет единого мнения относительно того, как и в каком смысле применять этот термин к елизаветинской эпохе. Понимание значения фракций считалось важным для интерпретации государственной политики еще в конце XVI-начале VII в. Уильям Кемден и Роберт Наунтон, вспоминая правление последней из Тюдоров, превозносили ее за великолепное умение «манипулировать фракциями». Хотя такой вывод возникал из сопоставления событий, происходивших на их глазах при елизаветинском и стюартовском дворах, он не был лишен оснований и значительно повлиял на взгляды последующих историков [601].

Ясно, что термин «фракция» содержит в себе указание на определенный тип совместного политического поведения или тактики действия, в которых на первый план выступает «личная выгода». В современной зарубежной историографии распространены две точки зрения относительно фракций. Первая восходит к работам Джона Нила. Его сторонники исходят из того, что фракционализм – это широко распространенное и свойственное второй половине XVI в. явление. Фракции, по их мнению, представляют собой союзы патронов и их клиентов, которые конкурировали между собой за получение максимальной доли королевских пожалований. Таким образом, подчеркивается значение патронатных связей как механизма формирования фракций [602].

Основы второго понимания проблемы были заложены в начале XX в. английским историком Конрадом Ридом. Рассматривая этот вопрос, он указывал на то, что внешняя политика времен правления Елизаветы I может быть осознана лишь как результат длительной борьбы между соперничающими группировками в Тайном совете, то есть фракциями. Современные последователи этой теории во главе с Саймоном Адамсом также ратуют за изучение природы фракций в рамках елизаветинской политической жизни. Им присущ более осторожный подход: они предостерегают от возможной подмены «обычных политических споров» фракционной борьбой. Не исключая тесной взаимосвязи между фракциями и патронатно-клиентными отношениями, С. Адамс и Э. Хэммер не признают тезис о том, что фракция является персонифицированным проявлением патронажных связей.

При характеристике католической фракции мы будем придерживаться трактовки термина «фракция», которая характерна для С. Адамса, а именно – рассматривать ее как союз личных последователей, действующий в прямой оппозиции к другому (другим) союзу (союзам) личных последователей [603].

Сведения, содержащиеся в произведениях У. Кемдена, Дж. Страйпа и Дж. Стоу, в мемуарной литературе тех лет, позволяют говорить о наличии в 1560-1570-х годах устойчивой придворной группировки, в состав которой входили католики (речь идет о постоянных стычках между последователями герцога Норфолка и графа Лестера в начале правления Елизаветы Тюдор, выступлениях в поддержку брака с французским принцем). Тщательное изучение опросных листов, эпистолярных источников и других документов, представленных в Календарях государственных бумаг, дает возможность выявить персональный состав фракции и связывающие его отношения.

В основу характеристики католической фракции был положен просопографический анализ. В качестве его основных критериев избраны такие показатели, как происхождение, образование, социальная и политическая карьеры, родственные связи. На наш взгляд, на их базе можно выделить основные черты, присущие фракции. Персональный состав фракции выглядит следующим образом.

1.Томас Говард, герцог Норфолк (Thomas Howard, duke of Norfolk).

1536–1572.

Наследник Генри Говарда, графа Сарри и Френсис, дочери Джона де Вера, графа Оксфорда.

Образование: магистр искусств (Кембридж и Оксфорд), член Грейз Инна.

Рыцарь орденов Бани и Подвязки, французского ордена Святого Михаила, Граф-Маршал Англии с 1554 по 1572 гг.

Карьера: в 1553 г. служил в хаусхолде епископа Линкольнского Джона Уайта; в 1554 г. получил должность джентльмена спальни Филиппа Испанского; в 1559 г. назначен лорд-лейтенантом Норфолка и Саффолка, в 1559–1560 гг. генерал-лейтенантом Севера; в 1563 г. членом Тайного совета (некоторое время был его вице-президентом); заседал в палате лордов; в 1572 г. казнен за государственную измену.

Брак: 1) в 1556 г. женился на леди Мэри Фицалан, наследнице Генри Фицалана, графа Эрандела; 2) в 1558 г. на Маргарет, дочери лорда Томаса Одли; 3) в 1567 г. на Елизавете, дочери сэра Лейборна, вдове Томаса, лорда Дакра [604].